Последний вечер в Лондоне

Да. Он пытался поцеловать меня вчера вечером. Я тоже хотела поцеловать его, но вместо этого оттолкнула, потому что мне нравится быть загадочной.

Мой телефон тут же принялся звонить, и я отправила быстрое сообщение:

Я вам перезвоню.

Подняв глаза на Колина, я сказала:

– Она ни за что не поверит, что это написала я.

Он скрестил руки на груди.

– Серьезно? Кто еще пишет полными предложениями?

Я хотела спросить его, откуда он это знает, но не стала. Я встала и двинулась к двери.

– Ты даже спорить со мной не будешь? – спросил он, двигаясь за мной следом.

– Нет. – Я пошла по коридору, который показался мне знакомым.

– Потому что ты знаешь, что я прав.

– Я не хочу это обсуждать.

Я подошла к двери, которая, как я решила, приведет меня обратно на кухню.

– Мэдисон, остановись.

Я дернула за дверную ручку.

– Я же сказала, что не хочу ничего обсуждать.

– Отлично. Но это гардеробная. Кухня – вторая дверь справа.

Я отпустила ручку и пошла в сторону кухни со всем достоинством, на которое была способна.

* * *

Арабелла присоединилась к своей тете за столом и копалась в черной коробке.

– Доброе утро, – сказала я, скользнув на стул рядом с ней. – Есть что-нибудь интересное?

– Сплошной хлам, если честно. Железнодорожные билеты, приглашения и тому подобное. По-моему, это остатки, не пригодившиеся в альбоме Софии. И ничего от Евы с обратным адресом.

– А что насчет Грэма? – спросил Колин. – Он точно должен был писать сестре.

Арабелла покачала головой.

– Пока ничего. Хотя это не означает, что он не писал. Если же писал во время войны, письма могли жестко цензурировать, и София могла решить, что они не стоят того, чтобы их хранить. Есть несколько писем от Уильяма до его гибели. К сожалению, не особенно содержательно. По большей части о том, что он чуть не получил обморожение на больших высотах.

Я снова повернулась к обрезанным фотографиям и постучала пальцами по одной, на которой Прешес с Софией в милых весенних шляпках стояли, держась за руки перед оранжереей в Кью-Гарденз.

– Ты случайно не захватила папку с фотографиями, которые я распечатывала у Колина? – спросила я Арабеллу. – Мне нужно еще раз взглянуть на них.

Арабелла задумчиво пожевала нижнюю губу.

– Кажется, захватила. Она должна быть в одной из сумок, которые я привезла. Сейчас посмотрю.

В ряду колокольчиков, висящих на стене, зазвенел небольшой колокольчик.

Пенелопа поднялась.

– Это Прешес – она до сих пор уверена, что у нас целый дом прислуги. Она, наверное, хочет, чтобы ей помогли одеться и принесли завтрак. Скоро вернусь.

Она извинилась и вышла из комнаты вместе с Арабеллой. Я придвинула альбом к себе и начала листать страницы, изобилующие реликвиями 1939 года. На первой расположилась засушенная орхидея, все еще сплетенная в букет для корсажа, рядом – приглашение на бал дебютанток в Бленхеймский дворец. Страницы наполняли приглашения, программы скачек, танцевальные карты, железнодорожные билеты и фотографии Софии: на состязаниях по гребле, на скачках, отдыхающей на лужайках перед замками в компании прекрасных молодых людей.

– Поразительно, что все эти развлечения проходили прямо перед объявлением войны.

Колин приблизился и встал за моей спиной.

– Придает новый смысл фразе «Ешь, пей и веселись, ведь завтра мы можем умереть», правда?

– Посмотри на это, – проговорила я, указывая на вырезку из «Байстендера». В подрубрике под названием «Женщины в форме» напечатали фотографию добровольца Красного Креста, который показывал женщинам, как надевать противогазы. Она была датирована июнем 1939 года. – Некоторые люди все же готовились.

– Кто-то же должен был это делать, – проговорил Колин, копаясь в черной коробке. – Похоже, тут некоторые вещи, которые выпали из альбома или не попали туда.

Мне на глаза попался спичечный коробок из «Кафе де Пари».

– Это не тот клуб, который разбомбили во время Блица? Я читала где-то об этом. Бомба пролетела через вентиляционную шахту и погубила множество людей.

– Насколько помню, тогда убило бэнд-лидера, – сказал Колин. Он взял в руки пожелтевшее меню из ресторана отеля «Савой». – Интересно, откуда она взяла это. – Он повертел его в руках. – Во время войны «Савой» был рассадником интриг. Сосланные главы европейских государств жили бок о бок со шпионами, тайными агентами МИ-5 и сторонниками нацистов. – Он передал мне меню. – А еще у них было роскошное бомбоубежище под зданием, известное своими первоклассными удобствами. По всей видимости, в «Савое» были уверены, что их постояльцы не согласились бы спать на одних койках с обычными лондонцами на грязных станциях подземки.

– И почему, интересно? – проговорила я, перевернув меню. Прежде чем положить его на место, я обратила внимание на изображение женщины с веером на обложке.

– Я нашла папку, – сообщила Арабелла. Она вошла в комнату и хлопнула ею по столу передо мной. – Кто-нибудь хочет бобов с тостом?