Последний вечер в Лондоне

Я сидела за обеденным столом в квартире Прешес посреди пачек писем и фотографий, глядя, как над Лондоном всходит солнце, заливая здания за большим эркерным окном мягким светом. Утро всегда было моим любимым временем суток, когда трескотня и гомон жизни еще сохраняли ленивую вялость. В детстве я часто просыпалась пораньше и выходила посидеть с мамой на качелях на переднем крыльце, пока она пила кофе. Мы говорили о всяких пустяках. Иногда и вовсе не говорили. Но когда я оглядывалась назад, мне казалось, что мы обсудили так много, что наше время вдвоем, на этих качелях, стало самым содержательным в моей жизни.

Колин уехал час назад, и Джордж теперь лежал у моих ног и громко храпел; Оскар же сидел рядом и следил за мной. Я повернулась на звук легкого постукивания по дверному косяку и улыбнулась Лауре, державшей в руках сдвоенный поводок.

– А я все думала, где же собаки. Им пора на утреннюю прогулку и завтракать.

Она наклонилась и пристегнула поводок к собачьим ошейникам.

– В квартире есть принтер? Я бы съездила к Арабелле в офис, но это далековато.

– Да, хороший принтер есть у Колина в комнате – на большом столе. Он мне всегда разрешает им пользоваться, так что непонятно, почему и тебе не разрешил.

– В его спальне?

– Да… но тут ничего такого нет. Можешь написать ему, если хочешь.

– Хорошо, так и сделаю.

– Увидимся позже. Позвони мне, если что-нибудь понадобится. Прешес все еще спит. Обычно она завтракает не раньше одиннадцати, поэтому до этого времени ей ничего не понадобится. Но ты все же на всякий случай прислушивайся – вдруг она позвонит в колокольчик.

Лаура подняла вверх большой палец и повела Джорджа за поводок; Оскара же взяла на руки. Пес тут же оглянулся на меня из-за ее плеча, и я могла поклясться, что он сузил глаза, как Клинт Иствуд во время перестрелки.

Обычно я просматривала и группировала фотографии и заметки на своем ноутбуке, но в этом проекте я ощущала необходимость все распечатывать. Я хотела получше понять, как все будет скомпоновано и какие пробелы мы сможем закрыть, найдя Еву. Чувствовалось в истории Прешес какое-то сопротивление, заставлявшее меня думать, что я хожу по кругу. Я написала Колину сообщение с просьбой воспользоваться принтером. Но как только я нажала «отправить», под кипой газет на другом конце стола раздалось гудение.

Я аккуратно убрала газеты и обнаружила там телефон Колина. Я подняла его, и в тот же миг он зазвонил. На экране не высветились ни имя, ни изображение, поэтому я предположила, что это Колин звонил с чужого телефона, пытаясь найти свой. Я провела по экрану и произнесла в трубку:

– Алло.

Женский голос произнес:

– Ты не Колин.

– Нет, не Колин, но у меня его телефон. Кто это?

– Я – Имоджен Смит.

Я попыталась определить ее акцент – не совсем «кокни» таксиста, но и не без некоторых его особенностей и странных интонаций. Будто она пыталась говорить без какого-то конкретного акцента. Это напомнило мне, как говорила тетя Кэсси, когда вернулась в Джорджию после более десятка лет работы в Нью-Йорке.

– Его тут нет.

– А ты, значит, его новая подружка?

– Нет. – Я затрясла головой, хотя она не могла меня увидеть. – Ни в коем разе. Колин на работе. Можешь позвонить ему туда или написать ему, а он ответит, когда заберет телефон.

Она помолчала.

– Ты точно не его подружка?

– Совершенно точно.

– Хорошо. Потому что я старая подружка, а ты вроде ничего такая, так что не хотелось бы ненавидеть тебя, даже не встретив. Ты еще к тому же и американка. Всегда думала, что Колин не очень любит американцев. Как, ты сказала, тебя зовут?

– Я не говорила. Но зовут Мэдисон Уорнер.

– О! Ты та самая Мэдисон.

Мне не стоило продолжать беседовать с совершенно незнакомым человеком, но я должна была знать.

– Ты хочешь сказать, что он обо мне говорил?

– Да. Довольно много на самом деле. О том, как вы двое не подходите друг другу и что у тебя ужасный вкус на мужчин и ужасное чувство юмора на уровне детского сада. И, скажу тебе, мне пришлось сильно постараться, чтобы отвлечь его от разговоров о тебе. Бесило неимоверно.

– Извини, – сказала я, желая как можно быстрее повесить трубку. – Я передам, что ты звонила, но все же отправь ему сообщение на всякий случай…

– Я лучше не буду с ним разговаривать, а то опять реветь начну. Можешь ему просто сказать, что ключ от его дома в Кадоган-Гарденз все еще у меня, так что я просуну его через щель для почты в двери?

– Я передам.

Я уже собиралась положить трубку, когда она произнесла:

– Он упоминал про меня?

Я ответила не сразу, решив, что неприкрытая правда всегда лучше.

– Нет, Имоджен. Не упоминал.

В ее голосе с этим странным акцентом послышалось смирение.

– Наверное, я и так это знала, в глубине души. Иногда, чтобы ты поверила, просто нужно, чтобы кто-то другой сказал тебе неприятную правду, правда?

– Наверное.

– Спасибо, Мэдисон. И пока.

Она прервала звонок раньше, чем я попрощалась.

Я смотрела на телефон в своей руке, а в ушах звенел ее голос.