Последний вечер в Лондоне

Иногда, чтобы ты поверила, просто нужно, чтобы кто-то другой сказал тебе неприятную правду. Эти слова выбили меня из колеи, и я долгое время смотрела в окно, как распускается утро среди домов на другой стороне улицы.

В конце концов я позвонила тете Кэсси. Она ответила после второго гудка.

– Мэдди, милая. У тебя все в порядке?

– Ага… все хорошо.

– Я могу тебе перезвонить? У меня сейчас начнется совещание по громкой связи.

– Не надо. Я просто хотела услышать твой голос. И сказать тебе: давай, записывай меня на прием к доктору Грей на следующую неделю после свадьбы. Да, это может подождать, просто очередные тесты. Ничего срочного. До этого времени у меня есть кое-какие проекты, и я не хочу отвлекаться от них.

– Мэдди, ты уверена, что хочешь подождать?..

– Уверена. Просто запиши меня на прием, пожалуйста, а там посмотрим. Нет смысла решать завтрашние проблемы сегодня, правда?

В тетином голосе почувствовалась улыбка.

– Твоя мама всегда это говорила.

– Я знаю.

Мы попрощались. Подняв глаза, я увидела в дверном проеме Арабеллу.

– Все в порядке?

Я кивнула, отводя взгляд.

– Все отлично.

Она вошла в комнату. Судя по виду Арабеллы, я убедила ее не до конца.

– У меня немного времени между совещаниями, и я решила поинтересоваться твоим сообщением по электронке в два ночи. Ты написала, что нашла что-то интересное?

Я встала и провела ее к углу, где нас ждала груда шляпных коробок.

– Они принадлежали Софии. Я надеялась, что если даже мы ничего не найдем по Еве, то здесь будет что-нибудь о Грэме. София и Грэм были сестрой и братом, так что смысл в этом есть. А если мы найдем одного, то должны найти и вторую.

– Остается только надеяться. – Стойки с нарядами перекочевали в столовую, и Арабелла протянула руку к одной из них и погладила рукав шубы со свалявшимся за годы хранения в кладовой ворсом. – Ты только посмотри на эту красоту. У Прешес есть пара вещей от Шанель послевоенного времени. Я бы тоже хотела продемонстрировать их на выставке, но она не особенно желает говорить о времени во Франции.

– Я спрашивала ее, почему она уехала. Думала, что это может стать ключом к остальным моим вопросам о Сопротивлении, о ее работе в оккупированном Париже и тому подобном.

– И что она сказала?

Я хотела проигнорировать вопрос. Но Арабелла продолжала настойчиво глядеть на меня, и я сдалась.

– Судя по ее словам, она поехала по той же причине, что и я уехала из Джорджии. Чтобы сбежать от своих призраков. По поводу меня она, конечно, ошиблась. Я уехала, чтобы продолжить образование.

Арабелла отпустила рукав шубы и посмотрела на меня.

– Как думаешь, зачем она вернулась, ведь прошло столько времени… И в Лондон, а не в Мемфис?

Я пожала плечами, ощущая неловкость от испытующего взгляда подруги.

– В том-то и вопрос – зачем? Может, ее призраки стали преследовать кого-нибудь другого?

– Возможно. Интересно, что заставляет человека покидать так надолго свой дом и что потом, в итоге, заставляет вернуться?

Желая сменить тему, я схватила Арабеллу за руку.

– Идем, – сказала я, подводя ее к шляпным коробкам. – Вот что я нашла.

Я подняла верхнюю коробку и поставила ее на свободное место на обеденном столе.

– Я думала, что в них шляпы, и поэтому не стала их разбирать сразу. Как же я обрадовалась, обнаружив там фотографии. Как думаешь, это где-то начало сороковых?

Коробку наполовину заполняли черно-белые фотографии. Я узнала белокурые волосы на верхних снимках и подумала, знает ли Прешес об их существовании.

– Ух ты, – протянула Арабелла, поднимая верхнее фото. На нем Прешес шла по проходу, окруженному стульями, на которых сидели добротно одетые женщины и несколько мужчин. На ней было длинное вечернее платье из блестящего материала. Ее молочно-белые плечи украшал палантин, на нежном, открытом лице играла легкая улыбка. Из всех выражений, что я до сих пор видела на лице Прешес, такое я встретила впервые.

Я прикинула, что на фото ей около двадцати лет. А может, подобное выражение было характерно для большинства молодых женщин до того, как время и жизнь оставляли свой неизгладимый след на их невинных лицах?

– А мне вот эта нравится, – сказала Арабелла, выудив фотографию, где Прешес сидела, видимо, на скамейке в парке. Шляпа лежала на коленях, а голова была повернута вправо. Казалось, будто она смеется вместе с кем-то, находящимся за пределами снимка.

– Это одна из немногих необрезанных. – Я снова заглянула в коробку и вытянула еще три фотографии, каждая из которых имела ровный край, а белая граница печати явно отсутствовала. – Это напоминает, что мои сестры делали со своими фотографиями вместе с бывшими. Отрезали парня, вместо того чтобы разорвать фото, потому что они удачно выходили на снимке.

– А ты так никогда не делала? – отсутствующим голосом спросила Арабелла, копаясь в коробке.