Последний викинг. Великий город

Исландец Ульв стоял по колена в воде и не отрывал взора от красных черепичных крыш и церковных куполов, одни из которых были позолочены, другие покрыты серым свинцом.

– Разве в Миклагарде обитают великаны? – в страхе спросил он, показывая рукой на всадника подле самого обширного купола, больше похожего на курган.

Только тут Харальд, занятый пересчетом башен, обратил внимание на колонну, которую венчал позеленевший от времени всадник. Даже издали, с противоположного берега, было видно, что всадник превосходит своим размером любого из обитателей Ётунхейма, одного из девяти миров, населенного великанами-ётунами.

– Вон еще один ётун! – воскликнул Ульв, указывая на нестерпимо блиставший под солнечными лучами столп, на котором стоял великан, столь огромный, что человеческий глаз, привыкший к обычному размеру, принимал его за причудливую скалу.

Харальд спросил кормчего, что за ётуны возвышаются над крышами, и получил насмешливый ответ:

– Варяг, ты напрасно принял их за живых людей? Сие медные и каменные истуканы, коими наполнен весь Царьград. Их там больше, чем людей, причем некоторые из них выше самого высокого дуба.

– Я хочу поскорее увидеть сии чудеса собственными очами.

Однако оказалось, что росам нельзя просто так войти в город. Особо поставленный от греческого царя муж должен был переписать всех вновь прибывших к святому Маме. Только после этого им разрешалось зайти за стены Царьграда. Пришлось подчиниться давно заведенному порядку. Харальд кликнул на помощь болгарина Петра, знавшего греческий язык, но его не могли найти. Кто-то из дружинников сказал, что беглец потихоньку улизнул, когда ладьи причалили к берегу. На всякий случай решили проверить имущество, сложенное в ладье. Харальд развязал кожаный мешок со своим добром и не обнаружил золотой гривны. Он хорошо помнил, что спрятал ожерелье в мешок, решив не носить более заколдованное украшение на шее. Трижды перерыв свое добро, он убедился, что ожерелье исчезло.

– Одно из двух! – сказал норманн. – Либо ожерелье забрал идол Юмалы, либо его похитил спасенный нами болгарин. В любом случае я не слишком опечален. Из-за колдовского ожерелья произошло столько бед, что лучше о нем более не слышать.

Святого Маму наполняли купцы и паломники из Гардов. Монастырь был небольшим, и немногочисленные монахи терялись в толпе мирян. Богатые гости занимали хозяйственные монастырские помещения, их слуги и бедные паломники ютились под навесами. Дружина Харальда разместилась на монастырском дворе под раскидистым платаном, дававшим спасительную тень. К вечеру, когда стало чуть прохладнее, свеи приступили к трапезе, состоявшей из мяса, закопченного на оленьем помете. Всякий в Северных Странах знает, как вкусна эта еда, хотя люди других народов утверждают, что она несколько отдает дерьмом.

Утром должен был явиться грек для переписи приезжих. Однако они никого не дождались. Харальд потерял терпение. Он решил взять с собой двух исландцев и проплыть на ладье вдоль городских укреплений, а буде представится возможность, то проникнуть за стены. От монастыря святого Маманта до выхода из Золотого Рога было рукой подать. Морская ладья проскользнула мимо башен, с которых спускалась железная цепь, и выплыла в Предморье. Там ходили крутые волны и следовало опасаться сильного подводного течения. Ладья, подгоняемая свежим северным ветром, мчалась мимо зубчатых стен, перед которыми громоздились позеленевшие от водорослей камни. Морские волны разбивались о подножья огромных башен, коих Харальд насчитал сто восемьдесят восемь. В одном месте к берегу спускались ступени от стоявшего наверху каменного здания, прорезанное арками. Норманн оценил красоту палат и предусмотрительность неведомого зодчего, позаботившегося о том, чтобы изящные арки не делали уязвимыми крепостные стены. Нижняя часть здания, выходившая к морю, представляла собой глухую стену, причем такую гладкую, что взобраться по ней не было возможности. Когда норманн спросил кормчего, чьи это палаты, тот перешел на шепот:

– Греческого царя. У него много палат, токмо они незримы за высоким тыном. Сии палаты стоят на берегу, и царь, говорят, приходит сюда и всходит на ладью, ежели случится надобность.

Харальд решил, что попросит Ярицлейва Мудрого подарить своей дочери эти красивые палаты, когда повелитель Гардов возьмет Миклагард. Они с Эллисив каждый день будут сходить по ступеням к воде и устраивать прогулки по морю. Впрочем, сначала надо было найти брешь в укреплениях, окружавших греческую столицу. После сто восемьдесят восьмой по счету башни морская стена резко повернула от моря и пошла по суше.