Последний враг

— Они уходят! — услышал воин над собой.

— Быстрее! — ответил другой голос.

— Кого вы там поймали? Кончай его!

— Нет, его надо связать. — Аму узнал голос бородача, нападавшего на Сафра. — Это приятель купчишки.

Аму связали и оставили лежать между рядами гребцов. Разом заскрипели уключины, и скрипу ответил плеск моря.

— И-и-и эх!.. И-и-и эх..! И-и-и эх!.. — Стройный хор гребцов на некоторое время заглушил все остальные звуки.

В поле зрения Аму был лишь шпангоут и одна из досок днища, поэтому о происходящем он мог судить только по звукам, доносящимся сквозь подбадривающие возгласы гребцов.

— Ты видишь их? — спрашивал кто-то наверху.

— Нет.

— И я не вижу.

— Может, это наши?

— Наши не стали бы удирать…

— Точно.

— Но ведь с кумарона бросали лодки.

— Бросали, но в шлюпках-то как раз — наши… Я сам видел Рогатого Тори.

— И Киато я видел, — добавил третий голос.

— Нам надо вернуться.

— А эти?

— Пусть демоны сожрут их.

Аму почувствовал, что ангун разворачивается.

Вскоре гребцы прекратили песню, и голоса пиратов стали отчетливее…

— Ну что, ушли… — донеслось откуда-то издалека.

— Ушли, да не все…

— Неужели поймали гада?

— Нет, приятеля его.

— А змея? Опять ускользнул?

— Ускользнул, если не сгорел.

— Не сгорел. — Далекий голос приближался. — Он захватил наш ангун. Десять против одного Таанси. Таанси уложил пятерых, если не больше. Ласковых ему глубин!

— А Симун? Где Симун?

Воцарилось молчание. Теперь Аму не сомневался… Ангун вернулся к месту сражения: на днище плясали блики. Было слышно, как потрескивают бревна догорающего на плаву кумарона и шипит вода от падающих головешек.

— Ищите всех, — тишину разрезал голос бородача.

Аму казалось, что прошло полночи, а ангун все кружил по морю, не прекращая поиски.

Лишь к рассвету они пристали к берегу. Когда Аму подняли, он на несколько мгновений увидел босые ноги гребцов, затем зеленые воды моря… Пленника несли так низко, что волны доставали кончик его носа. Наконец утуроме бросили на песок. К счастью, в этот раз — на спину.

Он смог разглядеть бухту, отгороженную от моря каменной грядой. Затем Аму снова понесли. Небо над головой сменил каменный потолок. Пленника опустили на кучу песка возле одной из стен большого грота.

Некоторое время он провел в попытках высвободиться из пут или хотя бы развернуться, чтобы осмотреть помещение. Ему удалось лечь на бок и поудобней передвинуть руку. В таком положении Аму заснул.

Перед его глазами мелькали волны, волны; он купался в золотых лучах Таира, летал подобно дракону над сверкающим морем, играл с легкими белыми облачками, превращающимися то в пушистых миур, то в стаю веселых хиссунов, то просто в большие мягкие ладони, перебрасывающие его тело словно шар. Но вдруг он заметил, как из-под воды вынырнула черная точка: она начала расти, с грохотом раздвигая водяные валы, и постепенно превратилась в башню замка Урумана, и башня, словно черное щупальце, потянулась к нему. Он замахал руками, пытаясь подняться выше: «И-и-и…эх! И-и-и…эх! И-и-и…эх!» — Песня гребцов подбадривала Аму, но выше взлететь не получалось, силы иссякли, и он начал падать. Падать в центр черного цветка, в глубину зловещей башни.

— Нет! — закричал Аму и открыл глаза.

Перед ним, на тускло отсвечивающей серой стене, вырисовывалась большая черная фигура. Аму не сразу понял, что это — тень человека. Тень уменьшилась: видимо, ее обладатель присел. Затем воин почувствовал, как кто-то развязывает веревки. Аму пошевелил затекшими руками, оперся о песчаный пол и приподнялся.

Освобождал его тот самый бородатый пират, что пытался напасть на Сафра. Он, по-видимому, и являлся главарем разбойников.

— Сейчас, купчишка, ты встанешь и расскажешь нам обо всех своих проделках…

— Я не купец. — Аму пристально посмотрел на бородача.

Тот тоже не был похож на пирата. Высокий лоб, умные светлые глаза, руки с тонкими длинными пальцами и речь… Бородач говорил на правильном всеобщем языке, совершенно не употребляя так называемый низкий атуанский жаргон.

Пленник встал на ноги и начал разминать затекшее тело.

— Что, крепки наши веревки? — спросил главарь. Но в этот раз вопрос он задал на ромети.

«Странный разбойник… Не всякий образованный атуанец знает язык утуроме».

— Крепки. — Аму продолжал упражнения, боль в мышцах мешала сосредоточиться. — Давно я не слышал родного языка. Но ведь ты не утуроме.

— Как видишь, — ответил бородач. — Однако сейчас речь о тебе. И если ты не купец, то кто же?

— Я? — Аму задумался. — Кузнец… Воин… Еще художник. Мое имя Аму. Я сын Сехема из Ура.

— Кузнец, говоришь… Хорошо… — Бородач протянул пленнику нож: — Посмотри…

Аму провел по лезвию пальцем, взял за кончик, попробовал согнуть, затем постучал ногтем и прислушался. «Слишком упругая для стали и рудников Кора, и звук… Правильная закалка…»

— Думаю, сталь из рудников Иса… Закаливал хороший мастер.

— Хороший, — подтвердил пират, отобрал нож и вытащил из-за пояса меч. — Теперь посмотри на это.

Он выставил меч лезвием вперед. Даже при тусклом свете Аму узнал урскую сталь. Но эта сталь была перевита и прокована с полосами другого, незнакомого Аму металла.