Последний звонок. Том 2

— Ну… у вас наверняка обнаружились срочные дела размером с галактику. Для того чтобы подлость превратилась в подвиг, под нее нужно подвести героическую историю — так? В вашем случае — аж целую книгу. Дмитрий Владимирович там наверняка подробно разжевал, какая вы несчастная жертва обстоятельств… Так вот — мне плевать, что это были за обстоятельства! Я знаю только то, что вы не вспоминали обо мне и маме черт знает сколько лет.

— Я понятия не имел о твоем существовании! Можешь ты выслушать? Когда я и Маша… когда это произошло, я вообще не знал, что в результате можешь появиться ты! Я — не человек, повторяю.

— А потом узнали?

— Что?

— Ну, что могу появиться я. В результате.

Стух. Видимо, узнал. И вряд ли вчера или сегодня.

— Зачем я вам? — У меня даже голос не дрогнул. Как-то успела за прошедшие сутки свыкнуться с мыслью, что всем от меня что-то нужно.

Саше-Каю я нужна, чтобы добывать деньги разными затейливыми способами. Ну и вообще, прикольно ему со мной, забавная я зверушка.

Дмитрию Владимировичу — чтобы вернуть маме. Потому что не может он, когда женщине плохо, природная порядочность спать не дает. Он с мамой и жил-то, наверное, исключительно из-за этой самой порядочности. Свалился откуда-то на голову не-человек, сделал девочке Маше ребенка, потом исчез. А Дмитрий Владимирович — тогда еще мальчик Дима — тут как тут, пожалел подружку. А потом ту блонди, наверное, пожалел — еще больше, чем маму.

А маме… Мама меня просто любит. Все. Точка. И нужно выбраться отсюда как можно скорее.

— Так, зачем я вам? — Если скажет — может, побыстрее дело пойдет.

— О, я могу предложить тебе гораздо больше, чем другие. — То, как он надулся от важности, выглядело бы забавно — если б не было так противно. — Как ты смотришь на то, чтобы захватить мир?

Угу. Вот, к сожалению, лекцию на тему «как общаться с психами» Саша мне прочитать забыл.

— И когда вы планируете его захватить?

Посмотрел на часы на приборной панели — будто в кино собрался. Я машинально глянула туда же. Пять утра.

— По моим расчетам, осталось два часа.

— Вот как? Очень жаль, но у меня не получится. Другие планы. Если это все, то…

— Не надо притворяться. — Проскрежетал, будто ножом по тарелке. И взглядом полоснул, повернувшись ко мне — будто тем же ножом.

Я отпрянула. Тема лекции должна называться «как общаться с опасными психами».

— Не надо отгораживаться от очевидного! Ты только что упала с пятидесятиметровой высоты, но вместо того, чтобы разбиться в лепешку, сидишь здесь, живая и здоровая. Нормально? Ничего не смущает?

— Смущает. — Я разозлилась. — Многое смущает. Труп на заднем сиденье, например. Остановите машину!

— Неужели тебе не интересно, кто ты такая? Что происходит вокруг?

— Нет! Неинтересно. — Я ляпнула это ему назло — а потом вдруг поняла, что сказала правду.

Я не хочу знать, кто я такая — хоть звездная принцесса, наплевать уже. Я что угодно сейчас отдала бы за возможность вернуться в мир «до Последнего звонка» — в котором мы с мамой не были нужны никому, кроме друг друга. Где за мной не охотились и не пытались навязаться в отцы неведомые существа.

Я бы исправила все, что натворила. Честно! Я послала бы Сашу-Кая в даль с первого же сообщения. Пережила бы этот долбаный Звонок, не развалилась бы. Тихо-спокойно отсидела бы официальную часть, так же тихо слилась с неофициальной, и потопала домой. За попытку сделать прощальный ролик про «все козлы» руки себе оторвала бы. Дмитрия Владимировича назвала бы учителем года, с его мерзкой Барби расцеловалась, а сынку-задохлику коробку чупа-чупсов купила бы — лишь бы вернуть все обратно. Лишь бы сидеть сейчас в Назарово и к ЕГЭ по русскому готовиться.

Экзамены я без проблем сдала бы, это все учителя говорили. Поступила бы в универ в Красноярске, а то и здесь, в Москве, нашла бы работу, и вытащила маму из назаровской помойки. Она, может, и пить бы бросила, если бы я так сделала. А если б я с самого начала была поумнее — может, и вовсе бы не начинала…

— Ты напрасно тешишь себя иллюзиями. Если бы не ты, Маша нашла бы другой повод сломаться. Она слишком сла…

— Заткнись! — Я ударила его, кулаком по плечу. — Не смей лезть ко мне в голову! И не смей трогать маму. Отпусти меня! — Я снова замахнулась. Но рука повисла в воздухе — будто увязла.

— Тебя не учили, что драться нехорошо?

— Меня учили, что моя голова — это моя голова. И то, что в ней, принадлежит мне.

Саша не говорил этого вслух, но за пять дней, оказывается, успел сотворить из каши, что ворочалась в моих мозгах, более-менее твердую структуру.

От проблем не надо бежать. И не стоит ждать, что кто-то прибежит решать твои проблемы. С ними надо бороться самой — здесь и сейчас.

У меня ведь получилось — на мосту. Когда я оторвала руку этому психу — я хотела ее оторвать. А сейчас я хочу остановить машину!

Высвободить увязший в киселе кулак — да проще простого. Оказалось, что всего-то нужно дернуть посильнее. А для того, чтобы остановить машину — треснуть по капоту. Этим самым кулаком. Со всей дури.

Бам!!! Пиииуууу!!!