Последний звонок. Том 2

Мгновение — и машина остановилась. То, чем я врезала по капоту, смяло его, будто шоколадную фольгу. Машина встала на дыбы, а я вылетела с переднего кресла, как из катапульты. Через отсутствующую крышу…Вот дура, надо было пристегнуться.

А может, и нет. Так тоже неплохо получилось. Я сумела притормозить в воздухе, подложить под себя ту самую «подстилку из матов» — и приземлиться мягко, на четвереньки.

Поднялась. Оглянулась. Присевшая на капот, орущая сигнализацией машина торчала посреди дорожной полосы творением сумасшедшего скульптора. Долой автомобили! Да здравствует возвращение к живой природе.

Визг тормозов — бум! Авария в левой полосе. Хорошо, хоть машин немного. Надо уходить — пока прижатый сложившейся стойкой урод за рулем не очухался.

Я быстро перебежала дорогу, выбралась на тротуар. Огляделась.

Восьмиполосное шоссе с отбойниками, поднятое над землей. Пешеходных переходов не видно, эта дорога не для людей — для машин.

Машины у меня нет. Но почему-то не сомневаюсь, что, если захочу — остановлю любую. Приехали мы вот оттуда — значит, в ту сторону мне и надо. Держись, мама! Я скоро. Я уже бегу.

Глава 118 Дима

К перилам первым бросился Кай. За ним, пошатываясь, — Николай Васильевич. Положенцев двинулся к противоположному краю.

Наконец-то я увидел, почему за все время мимо не проехала ни одна машина, почему было так чудовищно, невообразимо тихо. Сначала заметил птицу, которая… э-э-э… сидела над мостом. Голубь светло-коричневой расцветки не парил — именно сидел в воздухе, в трех-четырех метрах над дорожным полотном и, поворачивая голову, то одним, то другим глазом глядел вниз. Будто заметив, что я на него смотрю, он снялся с места и улетел.

Как эта тупая птица, что постоянно бьется в окна, умудрилась сообразить, что в воздухе раскинулась невидимая преграда? А может, птицы-то как раз видят ее?

Люди точно не видели. С той стороны, откуда выехали мы с Николаем Васильевичем, воцарился безмолвный хаос. Первые автомобили столкнулись, когда начал ходить ходуном мост. Этим повезло больше всех — они остановились, включив аварийные сигнализации. А вот те, что, матерясь сквозь зубы на досадную помеху, обруливали столкнувшихся и давали по газам, поплатились за спешку. Сколько полос движения было на мосту, столько автомобилей расплющило о невидимую стену. Первые легковушки уже нельзя было опознать — их еще и «догнали» сзади. Те, кто успел заметить неладное и сбросить скорость, отделывались мятыми капотами.

Среди куч металла суетились люди с аптечками. В нашу сторону никто не смотрел.

— Юля… — вывел меня из секундного транса едва слышный шепот. — Она… Это сон?

Я перевернулся на правый бок, стиснув зубы от боли, и оказался лицом к лицу с Машей.

— Сон? — повторила она. Слово сожрало остатки сил, ее глаза начали закрываться. Но веки дрожали — Маша все еще боролась, ждала ответа.

— Конечно, сон, — шепотом отозвался я. — Юля жива.

Возможно, призрак улыбки на ее губах мне просто почудился. Больше веки не дрожали.

— Что ж, господа, досадно, что так вышло. — Положенцев говорил от противоположного края моста. — Даму можете оставить себе.

Что-то вспыхнуло. В глазах у меня потемнело, потом заплясали разноцветные круги. Положенцев исчез.

Прохладный утренний ветер лизнул кожу, принес запах гари и обрывки разговоров людей, думающих, что события сериала «Под куполом» сбылись в России.

Я осторожно перевернул Машу на спину. Кровь продолжала течь сквозь рубашку. Разорвать ее не хватило сил — руки тряслись, ладони горели и тоже кровоточили. Далеко-далеко заходились в истерике сирены — с каждой секундой все ближе. Господи, пусть хоть одна из них окажется «скорой»!.. А впрочем, где тот Господь, к которому я взываю? Если уж до сих пор он не появился, значит, либо подавился попкорном, наблюдая, либо его и не было никогда.

Зато дьявол оказался рядом.

— Принц забрал Юлю. — Кашель, плевок кровью. — Положенцев явно что-то… задумал. Надо ехать… Пока мои не потеряли… след.

Николай Васильевич стоял рядом, опасно покачиваясь, но лицо его по-прежнему было спокойным и суровым. Кровь из руки не текла. Обожженная культя казалась подсохшей, словно пистолет взорвался сутки назад, а не минуту. Пятно на пробитой груди тоже перестало расплываться.

— Она… Без… Сознания?

Я кивнул. Николай Васильевич покачал головой:

— Плохо. — Левой рукой из правого кармана пиджака вытащил сигарету и зажигалку. Когда затянулся, из дыры в груди пошел дым. — Какая у вас группа крови?

— Вторая.

— И у меня… Ладно, пойду искать первую.

Сжав губами сигарету, Николай Васильевич вытащил из какой-то невидимой доселе кобуры небольшой пистолет. Развернулся на каблуках и едва не упал. Его придержал за плечо Кай — он, похоже, оказался среди нас единственным непострадавшим.

— Прямо в таком вот виде и пойдете? — Кай указал взглядом на дыру в груди Николая Васильевича. — Интересуясь у всех подряд, не поделятся ли они первой группой крови?

Николай Васильевич неопределенно махнул пистолетом в сторону Маши.

— Это… связано, — пояснил он и двинулся навстречу завывающим сиренам. — Мое тело не умрет, пока…