Послеполуденная Изабель

Я рад бы сказать, что душа моя долго блуждала в потемках, гадая, надо или не надо мне видеться с Изабель. На самом деле решение пришло быстро и без посторонних… когда я совершал раннюю зимнюю пробежку вдоль берега реки Чарльз.

Было бы неправильно с моей стороны не повидаться с Изабель, пока она здесь, в Бостоне. Когда-то у нас была серьезная интимная связь. Теперь все позади. Не явиться – значит проявить незрелость и оскорбить то удовольствие, что мы дарили друг другу; страсть и душевную близость, что мы разделяли. Но я бы пошел на свидание, ясно осознавая, что не пересеку интимную черту. Я не собирался предавать то, что у меня было с Ребеккой, ради возрождения послеполуденной фантазии, у которой никогда не было будущего. Теперь у меня появилось будущее с другой женщиной. И я больше не был одинок в этом мире. Я бы ни за что не стал рисковать своим счастьем.

Так что я отправился в офис «Вестерн Юнион» на Гарвард-сквер и заплатил один доллар девяносто пять центов, чтобы отправить на другой берег реки следующее послание:

БУДУ РАД ВСТРЕТИТЬСЯ С ТОБОЙ ЗАВТРА ЗА ОБЕДОМ В «РИТЦ» В ЧАС ПОПОЛУДНИ. С НАИЛУЧШИМИ ПОЖЕЛАНИЯМИ – СЭМЮЭЛЬ.

Такое же формальное, вежливое и холодное, как ответ на приглашение на деловой обед. Она выложила карты на стол. Я только что раскрыл свои.

В тот вечер, около одиннадцати, когда я уже собирался спать, зазвонил телефон. Ребекка. В одном из своих пакостных настроений, когда ее бесило все, начиная с профессиональных проблем, и она изливала желчь на коллег по работе и клиента, который оказался полным ничтожеством. «И я выпила на два бокала вина больше, чем нужно, и у меня сейчас дикие боли от месячных, и я чертовски сыта по горло всем этим, и почему, черт возьми, ты терпишь такую дрянь, как я, и…»

Я заверил ее, что у нас все хорошо; что мы будем вместе в конце недели; но, возможно, четыре бокала вина за вечер – не лучшее противоядие от тяжелого дня…

– Ты обвиняешь меня в том, что я заливаю вином свое отчаяние?

– Ты в отчаянии?

– Я не знаю.

– Ты так думаешь только потому, что сегодня немного устала от жизни. И еще одно: ты вовсе не дрянь.

– Почему ты меня обзываешь?

– Ты сама только что так себя назвала.

– Серьезно?

О боже…

– Все будет хорошо, любовь моя.

– Почему у меня всегда такое чувство, будто тебе приходится меня вразумлять, черт возьми? – За ее словами таился гнев, подогретый алкоголем. Я был немного сбит с толку ее тоном и горячностью.

– Дорогая, думаю, будет лучше, если мы поговорим завтра, когда ты будешь в лучшем настроении.

– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? – Теперь гнев выплеснулся наружу.

– Спокойной ночи, – сказал я и повесил трубку.

Телефон тут же зазвонил снова. Инстинкт подсказал мне не отвечать. Я проследовал за телефонным шнуром к розетке и быстро выдернул его. Сел на кровать и обхватил голову руками. Я поймал себя на мысли: это было действительно ужасно… и не признак ли это каких-то скрытых проблем; ее темной стороны, ускользавшей от моего взгляда… до сих пор?

Я плохо спал. Проснувшись вскоре после восхода солнца – моя первая лекция начиналась в восемь, – я снова включил телефон. Пока я готовил себе чашку растворимого кофе на маленькой электрической плитке, которую установил в комнате, снова затрезвонил телефон. Я посмотрел на часы: 6:47 утра. На этот раз я ответил.

– Я не спала… потому что сидела на телефоне с того момента, как ты повесил трубку, пыталась дозвониться тебе.

Голос Ребекки звучал приглушенно, встревоженно.

– Я отключил телефон, – сказал я, добавляя: – И тоже плохо спал.

На другом конце провода послышался всхлип.

– Я не стану винить тебя, если ты захочешь положить конец нашим отношениям после моей ужасной выходки.

– Что на тебя нашло?

– Это все бутылка вина. Я выпила лишнего, потому что день был таким дерьмовым.

– Но я видел тебя после бутылки вина и раньше… и никаких отвратительных сцен ты не закатывала.

– Я знаю, знаю. – Снова всхлип. – Если ты бросишь меня, я умру.

– Не впадай в крайности, Бекка.

Придуманное мною ласковое прозвище сейчас пригодилось как форма утешения.

Еще один всхлип.

– Я так виновата, так виновата.

– Ладно, проехали.

– Ты слишком хороший. Я тебя не заслуживаю. Я люблю тебя, Сэм.

– И я тебя.

Но я все равно собирался встретиться с Изабель в час пополудни.

Я решил одеться подобающе для «Ритца». Прошлым летом Ребекка водила меня на шопинг в «Брукс Бразерс» за всесезонным костюмом. Мы выбрали темно-синий. В тонкую полоску, с широкими лацканами. Она также настояла, чтобы я купил три бледно-голубые рубашки и полосатый галстук, сказав, что, если я хочу играть в корпоративной юридической команде, мне придется облачиться в униформу.