Послеполуденная Изабель

– Я знаю, что ей не помешает сверхурочная работа, – добавила она.

Так что я отправился на вечерние посиделки с Дэвидом. Он привел с собой подругу – молодого драматурга по имени Фиби Россант. Я нашел ее резкой, остроумной, еще более уязвимой, чем Дэвид, и поначалу довольно высокомерной по отношению ко мне… особенно когда я появился прямо из суда в своем обычном скучном костюме от «Брукс Бразерс». Узнав, что я занимаюсь наследственными и имущественными тяжбами, она отпустила несколько колкостей по поводу моей работы в «похоронном» сегменте права. Но я перевел разговор на обсуждение того, что назвал нашим новым Позолоченным веком113, и заставил ее погрузиться в близкие ей проблемы, связанные с попытками создания острых и забавных семейных драм с решительным феминистским уклоном в мире, где только и говорят, что о покупке большого лофта в Трайбеке. И как среди нашего поколения молодых городских профессионалов все разговоры сводятся к одному: «Вы проводите лето в Хэмптонс? Сколько стоит ваш портфель акций? Сколько костюмов от „Армани“ в вашем гардеробе?»

– Сколько их у тебя? – спросила она лукавым тоном.

– Ни одного, – ответил я. – Вообще никаких дизайнерских шмоток. Костюмы прет-а-порте. У меня их три.

– И он переодевается в кожаную куртку и черные джинсы, когда выходит послушать джаз, – добавил Дэвид.

– Противоречивая личность.

Я пожал плечами.

– Как и ты, я занимаюсь сюжетами. Как и ты, изучаю бесконечную способность людей усложнять жизнь себе и другим. Как и ты, я сочиняю истории. И, как и ты, хорошо знаю, что деньги и секс – это не просто две тектонические плиты в нашей культуре, а на самом деле, почти во всех культурах, – но главные мотивы большинства личных мелодрам.

Фиби повернулась к Дэвиду и сказала:

– Почему все это время ты скрывал от меня этого парня?

Я не знал, что сказать в ответ. Но подумал: она удивительная… и между нами протянулась связующая нить.

Не в тот ли момент накопившиеся сомнения по поводу брака – послеродовые навязчивые идеи и драмы с помешательством на контроле – достали меня, вынудили заинтересоваться кем-то другим впервые с тех пор, как более десяти лет назад я покинул бостонский «Ритц» в разгар снегопада, терзаясь вопросом, насколько мудрым шагом станет мой предстоящий брак? Тогда я поклялся больше не пересекать черту неверности. Теперь я был отцом. Отношения с Ребеккой давно утратили романтику, но они были стабильными. А стабильность имела решающее значение для Итана и его будущего. Нам всем говорят, что брак – это работа. Но брак – это и адов компромисс. Я прожил с Ребеккой почти десять лет. За исключением одного эпизода, еще до обмена супружескими клятвами, я хранил ей верность. Я был постоянен. Терпелив. Поддерживал, как мог, даже когда закрадывалась мысль: я очень одинок во всем этом. Потому что моя жена жила с демоном в душе с того момента, как ее карьера зашла в тупик. И я ушел в отрицание растущей хрупкости нашей пары, зарываясь в работу, смиряясь с расстройствами Ребекки, вечно делая то, что получается у меня лучше всего, когда дело доходит до личной конфронтации: уклонялся от спора, избегал надвигающегося кризиса, испытывал облегчение, переживая еще один день без серьезной мелодрамы. Все, что мне оставалось, – это карьера. И я не мог не спросить себя: неужели я был так одержим победами на юридическом фронте, потому что чувствовал себя настолько потерянным дома?

Я видел, как Фиби бросила взгляд на обручальное кольцо на пальце моей левой руки. Когда она сделала это еще раз, я инстинктивно сжал кулак, словно пытаясь отрицать существование кольца. Она заметила это и улыбнулась. Потом полезла в рюкзак, достала блокнот и ручку и нацарапала на листке номер телефона и свое имя.

– Что ж, мне пора. Но я хочу, чтобы ты позвонил мне. – Она вырвала листок и подтолкнула его ко мне. – Если захочешь посетить съемочную площадку нашего шоу «Преступление и наказание», могу организовать. Но я бы предпочла, чтобы ты угостил меня пивом.

– С удовольствием продолжу наш разговор, – ответил я, наполовину желая этого, наполовину зная: ни при каких обстоятельствах ты не должен усложнять свою жизнь… В то время как голос плохого мальчика в моей голове шептал: конечно, ты должен усложнить свою жизнь.

Фиби наклонилась и легонько поцеловала меня прямо в губы, шепча мне на ухо:

– Я буду ждать этого звонка.

Когда она ушла, Дэвид по-дружески ткнул меня в плечо.

– Ах ты, собака. Влетаешь сюда и немедленно завоевываешь вечно отчужденную Фиби.

– У меня и в мыслях этого не было.

– Вот почему и сработало.

– Но я не пытался никого «обрабатывать».

– Как ни крути, а от тебя исходили тревожные вибрации.

– О, я тебя умоляю.

– Она видела, как ты прикрывал обручальное кольцо. Я тоже заметил. Она сразу почувствовала: интересный мужчина в несчастливой семейной ситуации.

– Я польщен… и ничего не собираюсь предпринимать. Моя домашняя жизнь вовсе не так уж плоха.

– Но хороша ли на самом деле?