Послеполуденная Изабель

Мой клиент Джефф Сворбек оказался в куда более глубоком тупике: в Калифорнии федералы обвиняли его делового партнера Дэна Монтгомери в использовании незаконно присвоенных средств для создания трастового фонда в пользу своих детей и детей Джеффа. Мой клиент, безусловно, знал о трасте и пополнял его как механизм минимизации налогов, но не догадывался о том, что Монтгомери использовал незаконно собранные средства для учреждения фонда. Теперь было возбуждено уголовное дело, и окружной прокурор Калифорнии был уверен, что Джефф участвовал в растрате, и угрожал ему тюремным заключением. Мне ничего не оставалось, кроме как отправиться в Лос-Анджелес. Мой секретарь организовала все перелеты и размещение в гостинице. В течение двух долгих дней в Городе ангелов я встречался с прокурорами, которые предложили моему клиенту сделку: признание вины и тюремный срок всего в десять лет. Я предоставил им целую кавалькаду доказательств того, что Джефф – невиновная сторона. Окружной прокурор настаивал на том, что, учреждая траст совместно со своим деловым партнером, он должен был знать, откуда приходят деньги. Рука руку моет. В ходе двух раундов жестких переговоров я добился от окружного прокурора согласия на то, что в обмен на выступление Джеффа государственным свидетелем против его делового партнера с моего клиента будут сняты все обвинения.

Дело было закрыто. Я вернулся в отель. Позвонил клиенту и сообщил, что, пока он проявляет благоразумие и сотрудничает с властями, тюрьма ему не грозит. Джефф согласился сделать все, о чем просит окружной прокурор, и горячо поблагодарил меня. Я подошел к минибару и открыл бутылку красного вина. Выпил до дна. Мельком увидел себя в огромном зеркале пятизвездочного гостиничного номера. И тут же мысленно перенесся в тот полузвездочный отель в Париже, где двадцатидвухлетний парень разглядывал свое слегка небритое лицо в треснувшем зеркале и думал: добро пожаловать в la vie de bohème117. В то время как теперь я существовал в конкретных, зачастую грязных, скупых реалиях взрослой жизни. И в ней не было ни толики поэзии.

Позже тем вечером я рассказал Фиби об этом моменте самоанализа. С дальнего конца трансконтинентальной телефонной линии донесся ответ:

– Так брось все и махни в Париж, возвращайся к своей Изабель, продай костюмы и найди ту комнату под крышей, где ты сможешь писать верлибром и развивать вкус к абсенту.

– Ладно, ладно, я знаю, что впадаю в романтическое клише.

– Что всем нам так необходимо. Посмотри на меня: вымучиваю драму преступления и наказания для массового рынка. Мне повезло, что я этим занимаюсь. Повезло, что зарабатываю на жизнь своим пером. Но я хочу быть великим драматургом, а не каким-то мелким халтурщиком по найму. Может, моя мечта сбудется, а может, и нет. Может, через двадцать лет, ближе к шестидесяти, я примирюсь с тем, что разочарование является частью уравнения жизни. Потому что все мы в какой-то степени разочарованы. Не так ли?

– Возможно, это одна из причин, почему большинство из нас имеет сильное желание размножаться. Мы втайне надеемся, что следующее поколение все сделает лучше, превзойдет нас. На этой ноте…

– Давай об этом не сегодня, милый. Как и у тебя, у меня был долгий-долгий день, и мне нужно упасть в постель и отключиться от мыслей о жизни в будущем времени.

– Тогда поговорим завтра.

– Нет, мы поговорим в понедельник, поскольку я приняла приглашение от подруги по колледжу провести с ней выходные на побережье Род-Айленда. Джейн только что развелась с мужем, она – директор неплохой школы-интерната для девочек в Баррингтоне. Я собираюсь отправиться туда на поезде завтра днем и провести несколько дней, гуляя по пляжу и напиваясь шардоне с моей очень сардонической подругой а-ля Джин Броди118, опустошая голову от всех мыслей.

– Везет тебе.

– Вряд ли это трехмесячный тибетский ретрит, но в понедельник я надеюсь вернуться на Манхэттен умеренно отдохнувшей.

– Я скучаю по тебе.

– Мне приятно это слышать. Трансконтинентальный поцелуй тебе.

Каждый день я разговаривал с Розой, узнавая последние новости об Итане и с удивлением обнаруживая, что Ребекка регулярно посещает собрания анонимных алкоголиков и даже попросила одного из консьержей забрать запасы водки и вина, припрятанные по всему дому. Вскоре после разговора с Розой я позвонил Фиби домой, решив, что, поскольку понедельник уже в разгаре, она, должно быть, вернулась из прибрежной Новой Англии. Но меня приветствовал автоответчик… и я оставил сообщение:

– Любовь моя, ты постоянно в моих мыслях. И да, несколько дней в разлуке многое проясняют. Если ты хочешь ребенка от меня, я хочу ребенка от тебя. Мой адвокат говорит, что в лучшем случае я могу получить совместную опеку над Итаном. А это значит, что тебе не придется, как ты боялась, разрываться между уходом за ним и заботой о нашем общем ребенке. Я всегда буду делать все возможное для Итана, всегда буду рядом с ним. Так же, как всегда буду рядом с тобой и ребенком, которого мы родим вместе. Моя любовь к тебе огромна, безгранична.