Послушная жена

Вырвавшийся вопрос: «Что ты предлагаешь?» – удивил меня саму, отдаленно напомнив о женщине, которой я когда-то была, – вела переговоры на работе, собирала информацию, прислушиваясь к чужому мнению, а не цепляясь за собственное. Мне не удалось сохранить последние фрагменты своей личности, и они исчезли под натиском Массимо, который постоянно втолковывал мне, кто я такая. Придется заново учиться независимому мышлению.

Лицо мужа меж тем прояснилось.

– Составь список всего, что ты хочешь изменить, и дай мне время до Рождества.

– У тебя было десять лет, Массимо. Наш сын ночью описался, после того как ты напугал его, бросив в бассейн, и мальчик всю ночь лежал в мокрой постели, боясь разбудить тебя, поскольку знал, что ты разозлишься.

Массимо провел пальцами по волосам, кудри упали на лицо, придавая ему бесшабашный вид, который мне так нравился.

– Прости меня. Я все делал неправильно, а в итоге потерял тебя. Как в пословице: что имеем, не храним, потерявши, плачем. Ты хотя бы до конца отпуска останешься?

Меня тянуло сказать «нет». Собрать сумку и бежать без оглядки, бежать подальше, туда, где лесть, раскаяние и хитрые доводы Массимо не смогут вернуть меня назад. Пора перестать верить, что он изменится. Я стояла, смотрела на мужа, и в голове проносились миллионы образов. Бокалы с шампанским, которыми мы чокались за здоровье, и керамические миски, которые он швырял в стену. Нежные поцелуи в губы и болезненные шлепки по руке. Его оптимизм и жизненная сила, которые освещали все вокруг, и его угрюмость, которая тяжело облепляла нас, словно мокрое полотенце. Лицо человека, которого я, несмотря ни на что, любила. Вместе с которым смеялась, когда он не заставлял меня плакать. Которым гордилась, когда мне не было за него стыдно. Которым восхищалась, когда не презирала его.

Попытки разобраться в мутном бурлящем потоке эмоций и выудить связный ответ нарушил крик: «Помогите! Помогите! Кто-нибудь!»

Я навострила уши, гадая, не Франческа ли с Сэмом возятся в бассейне, играя в одну из своих дурацких игр, когда один притворяется акулой, а другой – жертвой. Но крик становился все ближе и безумнее.

Я распахнула дверь и увидела Берил, которая, пыхтя, мчалась от бассейна, босая на одну ногу, высоко подняв длинную марлевую юбку.

– Сандро в воде без нарукавников!

Сразу все поняв, я побежала, не обращая внимания, что плотная джинсовая ткань шорт натирает бедра. Массимо стрелой полетел к бассейну, босиком по гравию. Я рванула за ним, путаясь в собственных ногах и все больше паникуя при виде двух оранжевых нарукавников, валяющихся на шезлонге. Массимо нырнул в воду прямо в одежде. Сандро лицом вниз скользил под водой в центре бассейна, рыжеватые волосы распушились вокруг головы, как лепестки одуванчика, но руки-ноги двигались. А может, их просто шевелила волна, ударившая о тело, когда Массимо рванулся к сыну. Я хотела закричать, но горло стиснул спазм. Массимо вытащил мальчика из воды, и Сандро безвольно повис у него на руке спиной вверх. Надо же, спина все-таки загорела, хотя я постоянно мазала сына сильным солнцезащитным кремом. И все равно кожа мальчика казалась бледной на фоне мужниной смуглоты.

– Массимо! Он хоть дышит? – Мой голос чиркнул по поверхности бассейна, скорее дрожащий, чем пронзительный. Никакой истерики, которая охватывала меня даже в те минуты, когда я, лежа без сна в ночи, только представляла разнообразные сценарии трагедии с ребенком. Ни бешенства, ни метаний, никаких попыток устроить сцену. Нечто куда хуже истерики. Раскаленный страх, будто из меня выкачали всю кровь, заменив кислотой, обжигающей вены и постепенно забивающей все органы, скапливаясь в последнем пристанище – сердце, в конце концов превратившемся в обугленный и пустой комок плоти, который не бился ради будущего, а лишь тосковал по прошлому.

Одной рукой Массимо держал сына, а другой греб, поэтому лишь сдавленно хрюкнул в ответ.

– Не знаю. Звони в скорую.

Я смутно осознавала, что Берил, топая и задыхаясь, спешит наверх, Мэгги кладет руку мне на плечо, Анна выкрикивает в телефон инструкции службе экстренной помощи, а Нико забирает Сандро у брата и укладывает боком на землю. Мой мальчик всегда казался таким легким, худеньким, почти бесплотным. Теперь его неподатливое, вдруг потяжелевшее тело заставляло мышцы Нико напрягаться, гнуло спину, наполняло пространство физическим напряжением.

Упав на колени и отгоняя бессвязные мысли – плитка теплая, это хорошо, мой мальчик не замерзнет, – я стиснула руку Сандро, пытаясь передать всю свою любовь, отчаянно внушая ему, что я здесь, чтобы ребенок почувствовал абсолютную силу материнской любви, которая непременно вытащит его из того туманного края, куда он ускользает.