Посмертные записки Пикквикского клуба

— На мой взгляд, милостивые государыни, — заметил мистер Раддль, окидывая взором все маленькое общество, — деревня хороша собственно для одиноких особ, которым нет надобности заботиться о ком бы то ни было и о которых тоже не заботится ни одна душа в мире. Для таких особ, обманутых в своих ожиданиях, надеждах, мечтах, деревня, скажу я вам, настоящий клад.

Трудно было, на месте несчастного джентльмена, придумать речь, более несообразную с положением одной из присутствующих особ. Само собою разумеется, что миссис Бардль залилась горькими слезами и потребовала, чтоб ее немедленно вывели из-за стола. Мастер Бардль зарыдал навзрыд.

— И вот, сударыня, кто бы мог подумать, — завопила миссис Раддль, обращаясь к жилице своей приятельницы, — кто бы мог подумать, что несчастной женщине суждено всю жизнь с глазу на глаз прозябать с таким неотесанным извергом, который, как видите, даже неспособен питать уважение к ее полу.

— Право, душенька, я не имел никакого намерения, — сказал мистер Раддль, — я ведь это так.

— Что так? — взвизгнула миссис Раддль с выражением величайшего презрения. — Что так? Извольте идти вон, сударь! Не могу тебя видеть, глупое животное!

— Не горячись, пожалуйста, Мери-Анна, — сказала миссис Клоппинс. — Ты решительно не бережешь себя, моя милая. Уйдите, Раддль, сделайте милость: вы не умеете обращаться со своей редкой женой.

— Я советовала бы вам, сэр, кушать чай где-нибудь подальше от нас, в другой комнате, — сказала миссис Роджерс, вынимая из ридикюля бутылочку со спиртом.

Миссис Сандерс, хлопотавшая все это время около бутербродов, выразила такое же мнение, и мистер Раддль принужден был удалиться.

С его уходом, миссис Бардль поспешила приподнять и заключить в свои объятия возлюбленного сына, что произвело некоторую суматоху за столом, так как мастер Бардль, барахтаясь в материнских объятиях, зацепился сапогами за чайный поднос и опрокинул несколько чашек. Но известно всему миру, что истерические припадки между дамами, несмотря на шумный и болезненный характер, оканчиваются весьма скоро и без всяких печальных последствий: миссис Бардль, влепив два или три поцелуя своему сынку, почувствовала неимоверную отраду на своей душе и, прихлебывая чай, не могла никак сообразить, отчего это ей вдруг сделалось так дурно.

В эту самую минуту послышался стук колес подъезжавшего экипажа. Леди заглянула в окно и увидела извозчичью карету, остановившуюся перед воротами сада.

— Гость да гость, хозяину радость, — сказала миссис Сандерс.

— Какой-то джентльмен, — сказала миссис Раддль.

— Ах, да ведь это мистер Джексон, тот молодой человек, что служит в конторе господ Додсона и Фогга! — вскричала миссис Бардль. — Что бы это значило? Неужто мистер Пикквик решился наконец заплатить неустойку?

— Вероятнее всего, он одумался и предлагает вам руку, — сказала миссис Клоппинс.

— Какой неповоротливый джентльмен! — воскликнула миссис Роджерс. — Чтобы ему поторопиться!

Мистер Джексон между тем, в продолжение всех этих обсуждений и догадок, сообщал какие-то замечания долговязому и неуклюжему парню в черных панталонах, который вышел из экипажа с толстой ясеневой палкой в руке. Кончив эти переговоры, молодой человек снял шляпу и, разглаживая волосы, подошел к тому месту, где заседали прекрасные леди.

— Что нового? Что случилось, мистер Джексон?

— Здравствуйте, милостивые государыни. Прошу извинить, mesdames, если я вас несколько обеспокоил; но закон, сударыня, закон прежде всего.

С этими словами мистер Джексон улыбнулся, отвесил всей компании общий поклон и еще раз пригладил свои волосы. Миссис Роджерс заметила своей соседке, что это был прекраснейший молодой человек.

— Я был сперва у вас в Гозуэлльской улице, — начал мистер Джексон, — и когда мне сказали, что вы здесь, я нанял карету и приехал сюда. Наши дожидаются вас в Сити, мистер Бардль.

— Неужели! — воскликнула изумленная вдова, беспокойно подпрыгивая на своем стуле.

— Да-с, — отвечал Джексон, — закусывая нижнюю губу. — Им надобно видеть вас сегодня, сию же минуту: дело не терпит ни малейшей отсрочки. Додсон именно так выразился, и то же повторил Фогг. Я затем и нанял карету, чтоб привести вас с собою.

— Как это странно! — воскликнула миссис Бардль.

Все подтвердили, что это действительно очень странно, и все единодушно согласились, что дело, по всей вероятности, заключает в себе необыкновенную важность, иначе Додсон и Фогг не прислали бы своего письмоводителя. Само собою разумеется, что миссис Бардль должна ехать немедленно в Сити.

В этом необыкновенно поспешном требовании двух знаменитых юристов Лондона не было натурально ничего унизительного для миссис Бардль, и она даже гордилась этим до некоторой степени, воображая, что это обстоятельство естественным образом возвысит ее в глазах жилицы, нанимавшей у нее первый этаж. На этом основании миссис Бардль испустила глубокий вздох, взглянула на потолок, на стены и, после минутного колебания, объявила окончательно, что уж, делать нечего, она поедет, потому что, кажется, ей нельзя не ехать.