Посмертные записки Пикквикского клуба

— Очень хорошо, мистер Уэллер, я беру к себе ваши деньги. Может быть, мне удастся сделать из них лучшее употребление, нежели какое вы сами можете придумать.

— Уж, разумеется, вам удастся, сэр, я в этом уверен, — отвечал старик с просиявшим лицом.

— Перестанем же толковать об этом, — сказал мистер Пикквик, запирая бумажник в своей конторке: — я вам очень обязан, добрый друг мой. Присядьте, мистер Уэллер. Мне надобно с вами посоветоваться об одном деле.

Внутренний смех, произведенный торжественным успехом этого визита, смех, скорчивший не только лицо мистера Уэллера, но его руки, плеча и все туловище, внезапно уступил место глубокомысленной и сановитой важности, когда он услышал следующие слова:

— Оставьте нас минут на пять, Самуэль.

Самуэль немедленно вышел из гостиной. Мистер Уэллер широко открыл глаза и едва не остолбенел, когда мистер Пикквик обратился к нему с такой речью:

— Вы, кажется, не слишком расположены в пользу супружеской жизни, не правда ли, мистер Уэллер?

Старик покачал головой. У него отнялся язык при мысли, что какая-нибудь хитрая вдова одержала победу над сердцем мистера Пикквика.

— Вы не заметили здесь внизу молодой девушки, когда пришли ко мне со своим сыном?

— Заметил, сэр. Вы говорите про ту молодую девушку, что докладывала о нас?

— Да. Что ж вы о ней думаете? Скажите откровенно, мистер Уэллер, что вы о ней думаете?

— Она бела, сэр, стройна и румяна, если не ошибаюсь.

— Так точно, вы не ошиблись, мистер Уэллер. Как вам нравятся ее манеры?

— Ничего, сэр, манеры сообразные.

Точный смысл, соединенный с этим последним словом, оставался несколько загадочным; но, судя по тону, с каким оно было произнесено, можно было догадаться, что старик и в этом отношении составил благоприятное мнение о молодой девице. Мистер Пикквик безостановочно продолжал свои расспросы.

— Я принимаю большое участие в этой девице, — сказал он.

Мистер Уэллер кашлянул.

— Мне хочется устроить ее счастье, — продолжал мистер Пикквик, — то есть я желаю, чтобы она была пристроена приличным образом в своей жизни. Вы понимаете?

— Как не понимать! — отвечал мистер Уэллер, для которого до сих пор слова мистера Пикквика оставались сфинксовой загадкой.

— Эта молодая особа очень расположена к вашему сыну.

— К Самуэлю?

— Да.

— Это очень естественно, — сказал мистер Уэллер после некоторого размышления; — естественно, но возмутительно и опасно для отцовских ушей. Самуэль должен держать ухо востро.

— Что вы под этим разумеете?

— Он должен быть осторожен, сэр, и ничего не говорить с нею. Девчонки эти, скажу я вам, народ очень хитрый. Стоит только развесить уши, и они как раз заманят вас в свои сети. В молодых летах я испытал это сам на себе, когда женился первый раз. Да, сэр, Самуэль должен держать ухо востро.

— Вы так думаете, мистер Уэллер?

— Да, я именно так рассуждаю.

— Ну, после этого, мне довольно трудно приступить к тому, что я намерен был сказать вам, мистер Уэллер; однако ж, вы все-таки должны выслушать меня до конца. Сын ваш Самуэль так же расположен к этой молодой девице, как она к нему.

— Неужто?

— Я вам говорю.

— Вот уж этого никак не ожидал; это все равно, что съездить обухом по виску бедного престарелого отца.

— Я давно следил за их отношениями, — продолжал мистер Пикквик, не обращая особенного внимания на последнее замечание мистера Уэллера, — и теперь убежден вполне, что они любят друг друга. Предположите теперь, что я, принимая живейшее участие в их судьбе, намерен соединить их неразрывными узами брака и, по мере возможности, обеспечить их: что вы на это скажете, мистер Уэллер?

Сначала мистер Уэллер выслушал с решительным отвращением это предложение; но по мере того, как мистер Пикквик распространялся в доказательствах, опираясь преимущественно на тот факт, что Мери не была вдовою, физиономия старика смягчалась мало-помалу, и он выслушал дальнейшие речи уже без всяких гримас. Наружность молодой девицы, если сказать правду, произвела довольно сильное впечатление на его старческое сердце, и он успел весьма замысловато подмигнуть ей два или три раза, когда всходил на лестницу для этого свидания. Наконец мистер Уэллер объявил решительно, что он заранее, с великой благодарностью, соглашается на все распоряжения мистера Пикквика и готов женить своего сына хоть сию же минуту. Мистер Пикквик с радостью поймал его на этом слове и немедленно позвал Самуэля.

— Самуэль, — сказал мистер Пикквик, — мы рассуждали о вас.

— О тебе, Самуэль, — подхватил мистер Уэллер покровительственным тоном.

— Уже давно я заметил, Самуэль, что вы питаете более чем дружеские чувства к горничной миссис Винкель. Так или нет?

— Слышишь ты это, Самуэль? — сказал мистер Уэллер тем же диктаторским тоном.

— Надеюсь, сэр, — отвечал Самуэль, обращаясь к своему господину, — надеюсь, вы ничего не находите предосудительного в поступке молодого человека, если он обращает внимание на молодую хорошенькую девушку, очень скромную и примерно честного поведения.

— Конечно, ничего, — сказал мистер Пикквик…

— Разумеется, ничего, — добавил мистер Уэллер снисходительным тоном.