Посмертные записки Пикквикского клуба

— Отлично! — отвечал мистер Симмери, вынимая свой золотой рейсфедер. — Согласен и на это. Скажем просто, что он лишится жизни.

— Лишится жизни самоубийством.

— Превосходно, Флэшер, десять гиней против пяти; Бэфер лишится жизни самоубийством. На сколько времени идет пари.

— На две недели.

— О, нет! — возразил мистер Симмери, приостанавливаясь на минуту, чтобы убить муху. — Лучше на неделю.

— На десять дней.

— Пусть будет по вашему: идет, десять дней.

Тем же порядком, как и прежнее пари, в записные книжки обоих джентльменов была внесена памятная запись, что Бэфер лишится жизни самоубийством не позже, как через десять дней. Если это совершится, Вилькинс Флэшер, эсквайр, получит пять гиней от Франка Симмери, эсквайра, в противном случае Франк Симмери, эсквайр, получит десять, гиней от Вилькинса Флэшера, эсквайра.

— Мне очень жаль, что он провалился, — сказал Вилькинс Флэшер, эсквайр. — Какие великолепные обеды он задавал нам.

— Какой прекрасный портвейн мы всегда распивали у него. Я пошлю завтра своего метр-д’отеля на аукцион, чтобы он закупил там все вино, которое получше.

— Я тоже пошлю. Пари на пять гиней, что мой посланный отобьет вино у вашего.

— Держу.

Затем мистер Симмери, убив еще несколько мух, простился с мистером Флэшером и отправился разгильдяйничать на Биржу.

Тогда Вилькинс Флэшер, эсквайр, подошел к мистеру Пеллю и, собрав нужные сведения, пригласил всю компанию отправиться вместе с ним в Банк. По дороге мистер Уэллер и его друзья смотрели с удивлением на все, что встречали на своем пути. Самуэль же на все эти чудеса взирал с полнейшим хладнокровием, как будто они были давно ему знакомы.

Перейдя двор Банка и несколько комнат, наши путники пришли в отделение, где должно было окончательно завершиться дело мистеров Уэллера старшего и младшего. Пелль и Флэшер занялись беседой с чиновниками Банка, а остальная компания расположилась на ближайшем диване.

— Как называется это место? — прошептал пестролицый джентльмен на ухо мистера Уэллера старшего.

— Отделение фондов, — отвечал спрошенный.

— A кто такие эти джентльмены, что сидят за конторками? — спросил кучер, обладавший хриплым голосом.

— A черт их разберет, что это за птицы, — ответил мистер Уэллер. — Сэмми, сын мой любезный, кто эти джентльмены?

— Клерки, — отвечал Самуэль.

— A зачем все они едят сандвичи?

— Потому, я полагаю, что это их обязанность. Это часть системы. Они только и делают целый день, что едят.

Мистер Уэллер старший и его друзья не имели достаточно времени, чтобы размыслить о такой странной особенности английской финансовой системы, потому что мистер Пелль и мистер Флэшер возвратились и пригласили их следовать за собой к конторке, над которой была выставлена громадная литера W, написанная белой краской на черном фоне.

— На кой прах намалевано здесь это чудище? — спросил мистер Уэллер своего адвоката, указывая ему на громадную вывеску.

— Это заглавная буква фамилии вашей покойной супруги, — отвечал делец.

— Это, верно, какая-нибудь плутня, — сказал мистер Уэллер своим друзьям. — Наша фамилия начинается с V, а не с W³². Нет, брат, шалишь, я не позволю надуть себя.

Друзья согласились с правильностью умозаключения мистера Уэллера, и, по всей вероятности, дело приняло бы плачевный исход, по крайней мере в том отношении, что пришлось бы для разъяснения щекотливого обстоятельства потерять еще день, если бы Самуэль не разъяснил его способом, по виду не совсем почтительным, но зато решительным. Схватив своего отца за шиворот, он его притащил к самой конторке и держал до тех пор, пока почтенный джентльмен не подписал своего имени, на что потребовалось не мало времени, ибо мистер Уэллер выводил на бумаге свою фамилию печатными литерами. Эта операция была настолько продолжительна, что клерк успел очистить и съесть три яблока.

Так как мистер Уэллер настаивал на немедленной продаже полученных билетов, вся компания отправилась на Биржу.

Вилькинс Флэшер, эсквайр, получив свое вознаграждение, пошел в свою контору, насвистывая какую-то арию.

Мистер Уэллер старший получил билетами английского Банка пятьсот тридцать фунтов стерлингов; Самуэль двести.

Мистер Уэллер первоначально хотел превратить свои билеты в соверены, но когда друзья заметили, что для хранения их придется купить новый мешок, почтенный джентльмен согласился разменять их на пятифунтовые билеты.

— Мой сын и я, — сказал он, выходя от банкира, — сегодня же должны обделать не терпящее отлагательства дельце, зайдемте-ка куда-нибудь поблизости и покончим поскорее наши счеты.