Посмертные записки Пиквикского клуба

— Что это у собак с ногами? Как странно они стоят! — прошептал мистер Уинкль.

— Тише! Вы разве не видите, что они делают стойку? — отвечал мистер Уордль тоже шепотом.

— Стойку? — повторил в недоумении мистер Уинкль. — Они что, из цирка?

— Смотрите в оба! — выпалил мистер Уордль, в охотничьем раже пропуская вопрос мимо ушей. — Вот!

Резкое хлопанье крыльев заставило мистера Уинкля отскочить, словно его самого подстрелили. Затем послышалось «бах! бах!», и в воздухе закудрявились два облачка дыма.

— Где они? Где? — кричал мистер Уинкль в величайшем возбуждении. — Скажите, когда стрелять? Где они?

— Где они? — повторил Уордль, поднимая пару куропаток, которых собаки притащили к его ногам. — Вот они!

— Нет, нет, я об остальных, — проговорил мистер Уинкль.

— Да уж достаточно далеко от нас, — ответил Уордль, спокойно перезаряжая ружье.

— Минут через пять мы, верно, наткнемся на другой выводок, — заметил долговязый егерь. — Если джентльмен сейчас начнет жать на курок, может, тот сработает как раз вовремя.

— Ну, все готовы? — спросил Уордль. — С тачкою все благополучно?

— Всё в порядке, сэр! — ответил мистер Уэллер. — Держитесь, сэр, — обратился он к мистеру Пиквику, берясь за ручку.

— А вы, Уинкль, — продолжал пожилой джентльмен, — идите за мною и постарайтесь на этот раз не опоздать.

— Будьте покойны, — отозвался мистер Уинкль. — Они опять делают стойку?

— Нет еще! Молчите!

Охотники осторожно продвигались вперед и подошли бы к выводку незамеченными, если бы мистер Уинкль, проделывая с ружьем какие-то очень сложные эволюции, случайно не разрядил его в самый критический момент прямо над головой мальчика, прострелив то самое место, где находился бы череп долговязого егеря, случись тут не парнишка, а он.

— На кой черт вы это вытворили? — вопросил Уордль, когда птицы, целые и невредимые, разлетелись.

— В жизни не видал такого ружья, — ответил бедный мистер Уинкль, разглядывая курок, как будто это могло поправить дело. — Оно стреляет само!

— Само! — повторил Уордль с некоторым раздражением. — Хотел бы я, чтобы оно само подстрелило хоть какую-нибудь дичь.

— Отнимите у него ружье! — кричал из тачки мистер Пиквик. — Отнимите у него ружье, слышите!

Однако никто не взялся исполнить это распоряжение; и мистер Уинкль, бросив на своего учителя непокорный взгляд, зарядил ружье и пошел с остальными охотниками.

Мистер Тапмен вел себя гораздо осторожнее и благоразумнее, чем мистер Уинкль.

С проницательностью гения он сразу подметил, что нужно держаться двух основных правил: первое — стрелять так, чтобы не причинить вреда самому себе; второе — стрелять так, чтобы не подвергать опасности окружающих; из чего следовало, что лучший способ выйти из положения — это плотно зажмурить глаза и палить в воздух.

Случилось, что мистер Тапмен, в очередной раз произведя этот фокус и открыв глаза, увидел, как падает на землю подстреленная жирная куропатка. Он готов был уже поздравить мистера Уордля с его неизменною удачей, как этот джентльмен подошел к нему и горячо пожал ему руку.

— Тапмен, — сказал пожилой джентльмен, — вы наметили именно эту птицу!

— Нет, — возразил мистер Тапмен, — нет.

— Наметили, — настаивал Уордль, — я видел... я заметил, как вы подняли ружье и прицелились; и я скажу: лучший стрелок не сделал бы этого с таким совершенством. Вы опытнее, чем я думал, Тапмен.

Тем временем мистер Уинкль палил, грохотал и пускал дым без какого бы то ни было осязаемого результата. Говорят: «каждой пуле свой домок». Если это в равной степени относится к дроби, то дробинки мистера Уинкля были несчастными подкидышами, лишенными своих естественных прав, беспризорными и бездомными.

— Ну что, — сказал мистер Уордль, подходя к тачке и отирая пот с раскрасневшегося веселого лица, — горячий денек, не правда ли?

— Да, — согласился мистер Пиквик, — солнце так и печет.

— Однако уже двенадцать, — сказал пожилой джентльмен. — Видите вон тот зеленый холм?

— Вижу.

— Там мы будем завтракать. Мальчик с корзиной уже на месте, — точен, как часы!

— А! — воскликнул мистер Пиквик, просияв. — Славный парень! Сейчас же дам ему шиллинг. Ну, Сэм, катите меня.

— Держитесь, сэр! — гаркнул Сэм, воодушевленный перспективой завтрака. — С дороги, молодой человек. Если вы дорожите моей жизнью, не опрокиньте меня, как говорил один джентльмен, когда его везли казнить на Тайберн.

Мистер Уэллер с разбега вкатил своего хозяина на зеленый холм, ловко вытряхнул его на землю возле самой корзины и с крайнею поспешностью принялся ее распаковывать.

— Телятина в тесте, — рассуждал сам с собою мистер Уэллер, раскладывая провизию на траве, — прекрасная вещь, если знаешь, кто готовил, и уверен, что не из кошки; а впрочем, не все ли равно, когда кошатина так похожа на телятину, что сами пекари разницы не видят?

— Не видят, Сэм? — удивился мистер Пиквик.