Посмотри на меня

– Я никогда об этом не думала. Мне не дозволялась такая роскошь, как раздумья. Сейчас могу сказать, что нет. А тогда… Мы жили другими категориями. Гарнизоны, военные городки – это не про любовь. Про выживание, обустройство быта, жизнь у всех на виду. Знаешь, какие ощущения? Будто ты при всех нужду справляешь. Нет ни загородки, ни занавески. Сколько протерпишь? Рано или поздно сядешь на толчок, горя от стыда. И будет наплевать, сколько людей на тебя смотрят. Я терпела из последних сил. Потом становилась как все. Женой. Кому-то дозволялось чуть больше – работать в школе учителем, в библиотеке, вести театральный кружок, участвовать в самодеятельности. Мне даже в этом было отказано. Потому что у меня не было ни нужного образования, ни особых способностей. Я ничем не могла похвастаться – ни голосом, ни актерским талантом, ни умением печь какие-то уникальные пироги. Я не шила, не вышивала гладью или крестиком. Просто жила, подчиняясь общим порядкам и твоему отцу. Каждый день был похож на предыдущий. Открываешь глаза – понедельник, закрываешь – пятница. Неделя пролетела. Месяц, год. А ты будто застряла в том первом понедельнике, и ничего за это время не случилось. Ничего, что осталось бы в памяти. Ни эмоций, ни ощущений. Знаешь, я даже на роман не решилась.

Как я завидовала Насте! Ты ее должна помнить. Красивая до неприличия, яркая. О ней все судачили, куда пошла и с кем. Знаешь, что самое смешное? Все романы, которые ей приписывали, были лишь фантазией, которую она поддерживала. Точнее, не отрицала. Ее хотя бы замечали. Она была живой. А я? Прикроватной тумбочкой? Профессиональной женой? Терпеливой, молчаливой, улыбающейся по команде и по команде же исчезающей. У твоего отца были связи на стороне, это считалось нормой. Но я не имела права даже на ревность, на скандал. Должна была закрыть глаза и сделать вид, что ничего не произошло. Знаешь почему? Потому что была женой, официальной. И твой отец никогда бы в жизни со мной не развелся. Ему бы не позволили. Да он и сам не хотел. Логика такая – если муж никуда не денется, зачем скандалить? Нагуляется и вернется как миленький. С одной стороны, я имела власть. С другой – не могла изменить даже собственную жизнь. Ладно, у мужа – репутация, карьера, образцовый моральный облик. А у меня что? Ничего. Зачем мне нужны были облик или репутация?

– Тогда почему ты не развелась с папой? Из-за меня?

– Нет. Из-за себя. Был один момент. Тебе исполнилось три года, когда я поняла, что больше не могу терпеть. Хочу все бросить и начать собственную жизнь. Не важно какую. Но свою. Твой отец валялся у меня в ногах, принес жалкие гвоздички, бросил очередную любовницу, кольцо пошлое золотое здоровенное подарил. С тобой стал больше времени проводить. А я тогда просто испугалась. Понимаешь? Испугалась. Я ведь и не жила никогда своей головой, своими чувствами, силами, возможностями. Меня перевозили, как чемодан, с места на место. Я знала, что должна сделать, как обустроиться, какие повесить занавески, куда диван поставить. Я все делала так, чтобы было хорошо твоему отцу и тебе. Требовала отдельную детскую комнату, непременно окнами на солнечную сторону. Даже капризничала. Не думала о расходах, тратах, о том, сколько стоит мясо или молоко. Нам все привозили на дом. Если я чего-то не могла купить в магазине, вечером у меня стояла сумка со всем необходимым. И мне стало вдруг страшно, что я не справлюсь. Если уйду от твоего отца, перееду в другой город. Как я заработаю на жизнь? Чем? Я была никчемной. Даже без высшего образования. Без специальности, без профессии, без мечты. Я сидела и думала, чем хочу заниматься, кем работать. То, через что обычно проходят подростки в старших классах или студенты первого курса – поиск себя, самоопределения, – меня настигло, когда я уже была женой и матерью трехлетнего ребенка. И знаешь, что самое страшное? Я так и не поняла, чем хочу заниматься. Не определилась для себя. Получалось, что я могу только обеспечивать надежный тыл, подносить, уносить. Я искала в себе желания, даже скрытые, увлечения. Ничего. И осталась с твоим отцом, потому что была бестолковой, бесталанной, жалкой, трусливой, бесхарактерной. Ведомой и зависимой. Твой отец говорил мне, что делать, куда идти, какие решения принимать. После его смерти я шагу не могла ступить без Андрея. Уже он говорил мне, что делать, как поступить. И я не смела ему перечить. Потому что Андрей помогал материально. Ни ты, ни Лерик ни в чем не знали отказа. Я всегда хотела, чтобы у тебя было свое дело. Но не случилось. Так позволь это своему сыну. У него есть то, чего были лишены мы с тобой, – свобода. Пусть делает что хочет. Пожалуйста. Пусть он почувствует это удовольствие. Не лишай его возможности испытывать страсть и радость, увлечение. Пусть хотя бы он переживет все чувства, в которых было отказано мне, да и тебе тоже.

– А я Виталия любила, по-настоящему. Он первый, кто на меня посмотрел с интересом, – вдруг, неожиданно для самой себя, призналась матери Лена.