Посмотри на меня

– Да, он посмотрел на тебя как художник. Это завораживает и привлекает. Я могу это понять… Мы тогда жили на Алтае. Твоего отца отправили по службе. Деревянный дом, удобства во дворе. Вода – только холодная. Общая баня по выходным. Я тогда плакала каждый день. Все слезы пролила. Не знала, как обустроиться, наладить быт – условия там были хуже, чем в казарме. Эти чудовищные бани. Я обтиралась полотенцем дома. Грела воду, мыла тебя в тазу. Сама кое-как обливалась. Лишь бы не идти в баню. А не идти нельзя – плохо подумают. Я как-то пропустила неделю, так мне женщины быстро объяснили, что к чему. Значит, что-то скрываешь. Это сейчас – эпиляции, зоны бикини. Тогда избавлялись от волос только в одном случае – если делали аборт. И все друг друга рассматривали. Нет волос – залетела, только после аборта. Я никогда не могла раздеться без полотенца. А были и те, кто спокойно ходили голыми. Хуже было другое – дети, девочки, пришедшие с мамами. Они терли мочалкой спины своим учителям, завучу и даже директору школы. Ну, вроде как повинность. «Ой, Светочка, потри мне спинку, пожалуйста». Не откажешь ведь при всех. Девочки, еще вчера видевшие женщин голыми, со всеми складками, анатомическими особенностями, уже утром должны были их бояться, повиноваться, слушаться и держать уважительную дистанцию. Я не понимала, как такое возможно? Чтобы учитель, директор с ученицами в одной бане? Мне, взрослой женщине, становилось неловко. Я старалась отойти подальше, лишь бы не слушать про чужих мужей, интимную жизнь, тоже во всех подробностях.

Эти женщины. На них было невозможно смотреть. Страшное зрелище, на самом деле. Тогда я поняла, что мне все же повезло с твоим отцом. Одна из женщин, беспардонно разглядывая, как я впопыхах натягиваю нижнее белье, сказала: «Счастливая». И я поняла, почему она так сказала.

Нет, не потому, что у меня была грудь, еще молодая, а не отвисшие измочаленные тряпки, как у большинства. Не потому, что у меня их было две, а не одна, как у нашей соседки, и ни одной, как у завуча в школе. Они вкладывали в пустые чашки лифчика набитые ватой детские чепчики. Не стеснялись, а радовались – успели грудь отрезать, зато не сдохли. Рак проклятый. Хорошо, что грудь, а не матку вырезали, как Ирке. Молодая баба еще, а кому теперь такая нужна? Страшные рубцы на теле, располосованные животы после кесарева сечения.