Посмотри на меня

Так о чем я? О другом взгляде. Иногда ты сам себя не видишь, перестаешь даже в зеркало смотреться за ненадобностью. А что там разглядывать? Скорбные морщины-борозды? Седину в тридцать лет? Потухший взгляд? Я никогда не любила фотографироваться. Я себе не нравилась. Красавицей меня сложно было назвать даже в молодости. Как вежливо говорили тогда, «в вас нужно всмотреться». Только твой отец в меня не всматривался и не собирался. Он сразу понял, что я никуда от него не денусь. Буду всю жизнь ему тапочки в зубах подносить, как верная собака. Стану хорошей и, главное, послушной женой. Буду рожать столько, сколько он позволит. Позволил только тебя. Если бы я знала это раньше… Ты была долгожданным ребенком, любимым. Я ходила счастливая. Степа с меня пылинки сдувал. Наступило то самое ощущение полноты, осознанности. Я знала, что должна делать, ради чего жить – Степы и тебя. Радовалась, что мне муж такой достался. Не требовал мальчика. Был рад девочке. Но вдруг я опять забеременела. Тебе едва годик исполнился, я еще грудью кормила. А женщины в роддоме говорили – пока кормишь, точно не забеременеешь. И вдруг опять. Я даже не сразу поняла. Измучилась с маститом, с тобой – ты плохо спала, плакала. То сыпь, то срыгивания, то еще что-то. И у меня вдруг тошнота, рвота. Думала, съела что-то не то. Или от нервов. К врачу пошла грудь проверить – язвы никак не заживали, чем только не мазала. Тебя надо было от груди отучать, но я все не могла. Ты так плакала, что у меня сердце разрывалось. Проще было грудь дать, чем терпеть. Пришла с маститом, вышла с беременностью. Помню, как сидела на лавочке перед больницей и плакала. Не знала, что делать. Понимаешь, я, как маленькая, боялась сказать Степе про беременность. Как маме не говорят про порванные колготки или полученную двойку. Так и я. Не за себя переживала, не за собственное здоровье. Странно, да? Настолько зависеть от другого человека. Я бы сделала так, как он скажет. Лишь бы не сердился. Сейчас вспоминаю и думаю – ну какая дикость. Как я могла так думать, чувствовать, поступать с собой, своей жизнью, собственным ребенком? Твой отец сказал, что ему тебя хватает. И он больше не хочет детей. Аборт я делала в городе, в больнице, которая считалась лучшей. Степа тогда даже за анестезию заплатил. Но-шпу вкололи и дали две таблетки анальгина. Вот и вся анестезия. Не знаю, как выдержала. Хотела умереть, лишь бы уже не чувствовать эту боль. Срок был приличным. Выскребали. Больше я родить уже не могла.

Помню, что после этого ходила еле живая. Ты плакала, не спала ночами – зубки начали резаться. На любую новую еду то поносом, то рвотой реагировала. Я на тебе замкнулась. Жила по твоему графику – когда ты ела, тогда и я. Ты спала, и я засыпала. И вдруг всем женам велели собраться в актовом зале для съемки. Семейный портрет с супругом и детьми, потом групповой. Я опухшая, отекшая. Глаза красные – сосуды лопнули от давления. Лицо в прыщах, воспаленное. Идти не хотела, но Степан сказал надо – в приказном порядке.