Посмотри, наш сад погибает

– Какая именно?

Сестра скосила глаза в сторону неутомимой фарадалки. Та весело хохотала, сидя рядом с Вадзимом. Она задрала юбку так, что стало видно её колени, и обмахивала подолом разгорячённое лицо. Посетитель в слишком дорогом для «Кабанчика» кафтане угощал фарадалку холодным пивом, копчёностями и куличами, а она жадно поглядывала на его кошелек.

– Все фарадалы подозрительные, – пожал плечами Белый. – Как все лойтурцы страшные, – он неожиданно для себя широко оскалился и, поймав взгляд Велги, потупился и тут же посмурнел.

Она боялась его. Пыталась это скрыть, побороть, пыталась саму себя убедить, что он ей друг, но чувствовала опасность, как птицы чувствуют приближающийся дождь.

Бедная девочка гуляла под руку с собственной смертью.

– Но если Грач нас предал…

Галка уткнулась в свою кружку, сжала её двумя руками. Она больше других любила своих «братиков», пусть Грача и не так сильно, но он был старше, сильнее, опытнее. Он учил их метать ножи и срезать кошельки. Галку притащили откуда-то с берегов Звени, из деревни, в которой вырезали всю её семью. Были то ратиславцы или рдзенцы, Здислава никогда не говорила, а сама Галка не помнила. От прошлого у неё остался огромный шрам на груди и отчаянное, неудержимое желание близости со всяким, кто был рядом. Она слишком рано потеряла мать. Впрочем, Белый свою мать вовсе не помнил, но от того не тянулся к людям, не искал ни тепла, ни любви, ни ласки. Ему хватило тепла кормилицы, любви матушки и ласки госпожи.

– Грачу дали другой заказ, дело не в предательстве. К тому же ты что, считаешь, ему знаком каждый фарадал?

– Он тосковал по своему табору, – корябая сломанными ногтями стакан, сказала задумчиво Галка. – Искал, вдруг кто выжил.

– И хочешь сказать, что эта женщина из его табора? Потому что она танцует с Вадзимом?

– Потому что она следит за Буривой, – процедила тихо Галка.

А вот это уже было подозрительно.

Белый перехватил кружку в другую руку и будто из праздного любопытства обернулся на фарадалку.

Немолодая, уже рожавшая. Сильные стройные ноги, облупившаяся от солнца кожа на голых плечах и руках и замотанная тонким троутосским платком шея. Она звонко хохотала так, что, несмотря на гул голосов, её смех было слышно на всю корчму. И она, пусть и плясала, пусть веселилась с богатым гостем, а всё равно постоянно кидала взгляд на их стол. На Велгу.

А Велга, наконец наевшись, косилась на плясавшую фарадалку. И та заметила её взгляд.

– Идёт, – прошептала Галка.

– Вижу.

Фарадалка, уже не пытаясь скрыть любопытства, остановилась у их столика:

– Как вам мой танец?

– Отлично, – вперёд остальных ответила Галка. – Со мной станцуешь?

Танцовщица оглядела её с ног до всклоченной светловолосой макушки.

– Тебе, мальчик, ещё рано со мной танцевать, – улыбнулась она уголком губ. – А вот тебя, красавица, – она вдруг протянула руку Велге, – пора научить плясать. Я вижу, тебе и самой хочется.

– Мне? – широко распахнув глаза, Велга, точно заколдованная, протянула фарадалке свою ладонь, но, кажется, и сама этого не заметила. – Я не умею так танцевать.

– Я научу.

Белый напрягся, готовый вырвать Велгу из рук незнакомки. Та стрельнула в него тёмными глазами.

– Эй, лойтурец, ты чего такой смурной?

– Я не лойтурец.

– А похож на лойтурца. Они все такие: белёсые, бледные, точно смерть, – блеснув удивительно белыми зубами, сказала фарадалка. – В любом случае не пужайся. Не трону я твою птичку. Просто не могу смотреть, как такая красавица грустит. А вас явно танцевать не заставишь. Как тебя зовут, птичка?

– Вел…

– Вильха, – перебил Белый.

Ему показалось, что во взгляде фарадалки мелькнула насмешка, но она приняла данное имя на веру.

– Хорошо, Вильха, пойдём потанцуем.

Споткнувшись о лавку и запутавшись в собственном подоле, Велга пошатнулась.

– Ой, – захохотала фарадалка. – Какая ты… перебрала, да?

– Я?! – пьяно возмутилась Велга.

– Ну не я же.

Со скребущим чувством в груди Белый наблюдал, как фарадалка увела Велгу. Они не спешили танцевать. Фарадалка расспрашивала её о чём-то, и Белый всё сильнее убеждался, что надо срочно увести Велгу подальше. Но та, кажется, была так пьяна, что едва соображала и только тянулась к танцующей толпе. Наконец народ собрался в ручеёк и утянул Велгу за собой, подальше от фарадалки.

Вернулся Вадзим.

– Слышь, – позвал Белый, – Галка считает, что эта твоя фарадалка подозрительная.

Смерив его недружелюбным взглядом, гусляр скривился:

– Подозрительнее твоей морды, Белый, я в жизни ничего не видел. На месте городской стражи я бы упёк тебя в темницу. Просто на всякий случай.

– Ха! – от смеха Галка прыснула пивом. – Подозрительная… аха-ха… морда…

В шутке Белый не увидел ничего смешного, но промолчал, да и вообще он старался не смотреть на сестру. Порой её становилось слишком много. Что Галке, что Грачу часто руки чесались начистить морду. Но матушка учила своих Воронов заботиться друг о друге и беречь.

Рукав рубахи вдруг неуверенно подёргали. Он скосил глаза. Рыжие кудри разлетались в стороны. Пухлые губы горели алым. Лицо блестело от пота.

– Пошли…

– Хм?

– Пожалуйста, – кротко, точно маленькая девочка, попросила она.