Посмотри, отвернись, посмотри

Вика набросилась на отца сзади, запрыгнула, как кошка, на спину, и вцепилась зубами в его плечо. Отец заорал. Она отскочила, выставила перед собой кулаки в боксерской стойке. Он слепо рванул на нее – и получил удар в лицо.

Папа покачнулся. Поднес ладонь к носу. Кажется, ему даже не было больно – он просто опешил.

Пока я таращилась на них, подъезд заполнился соседями. Кто-то склонялся над Карамазовым, кто-то звонил в полицию. Меня тормошили, зачем-то поили водой… Запомнился сверкающий ненавистью взгляд сестры, которым она провожала отца. Женщины буквально затолкали его в квартиру, вопя так, что закладывало уши. Отец сначала пытался что-то выкрикивать, даже распихал их, но вскоре сдался: силы были слишком неравны. Дверь за ним захлопнулась, и боевой отряд окружил Карамазова.

Вика спустилась ко мне. Мы сели рядышком, плечом к плечу, привалившись к стене.

Надо было что-то сказать… Спросить, как она здесь оказалась. Но я смотрела на суматоху вокруг бедного избитого старика и думала только о том, что сегодня он меня спас.

Но завтра или послезавтра этого не случится.

Мне предстоит вернуться домой. Сколько я смогу просидеть на лестничной клетке? Час? Два? Даже любопытно, что меня ждет…

– У тебя есть вещи, без которых ты не можешь обойтись? – спросила Вика.

Я непонимающе взглянула на нее.

– Вещи, – повторила она. – Учебники, тетради? Ты принимаешь какие-нибудь лекарства?

– Какие еще лекарства? Нет! Да какая разница вообще…

– Ты поедешь со мной, – сказала Вика.

– На ночь?

Ох, это плохая идея! Если Вика считает, что за ночь отец остынет, она сильно ошибается. Он коварный, как сиамская кошка. Выждет пару дней – и тогда уже врежет.

– Насовсем, – сказала Вика, встала и протянула мне руку. – Пойдем, соберем твои вещи.

И она это сделала. Ей-богу, сделала! Поднялась на пятый этаж, позвонила в дверной звонок. Открыл отец. Увидев нас с Викой, он оторопел вторично. Меньше всего ожидаешь, что к тебе заявится дочурка, которая цапнула родного папашу и ткнула в нос кулаком. Мне некстати вспомнилось, что Карамазов одно время талдычил: «Нельзя кусаться, Санечка, просто нельзя! Запомни это!»

Очень даже можно!

Вика отодвинула отца и прошла внутрь. Словно бы ничего и не было. Словно она не сбегала из дома, не встречалась со мной тайком… Я держалась за ее спиной, как приклеенная. Меня трясло. Я едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в ее юбку.

И снова поразилась: а ведь Вика немногим выше меня. Но она совсем взрослая, сильная! Врезала отцу прямо по носу! Даже не знаю, кто из нас был сильнее потрясен: я, она или папаша.

«Измордует он нас, – думала я. Мысли скакали в голове. – Дверь захлопнет. Вот сейчас. Нет, сейчас. Не выберемся больше… Что она делает, что, зачем, спятила она, что ли…»

Сестра первым делом спрятала в карман мои документы. Затем вытащила из шкафа спортивную сумку и покидала в нее вещи. Отец маячил где-то в коридоре. Я чувствовала его запах, как перепуганный лесной зверек чувствует вонь сапог, в которых охотник топчется перед норой.

– Обувь твоя зимняя где?

Ботинки, в которых я ходила в школу, были на мне. Как и пуховик нараспашку. Я не успела переодеться – дядя Валера сразу перехватил меня.

– Это единственная пара? Ладно, там разберемся! Что-нибудь еще хочешь взять?

Шкаф дразнился пустыми полками. Я подивилась, что все мое шмотье убралось в одну сумку.

В глубине шкафа что-то синело…. Какадуша!

В коридоре Вика нахлобучила на меня шапку, обмотала шарфом. Схватила варежки. Обвела хозяйским взглядом тускло освещенную прихожую.

Я тоже посмотрела, и мне вдруг открылась ужасная убогость нашей жизни. Как будто Викин взгляд подсветил ее.

Вздыбленный линолеум. Обои, клочьями линяющей шкуры сползающие со стен. Пыльная лампочка на проводе. Все грязное, сальное, будто мухами засиженное… И запах! Застарелая вонь неустроенности.

Меня передернуло.

– Чтобы к завтрашнему вечеру привела ее обратно…

Голос отца прозвучал из темноты мягко, вкрадчиво. Он стоял в глубине квартиры, не видимый для нас. Страшный. Огромный. Всесильный.

– Рот свой поганый закрой, – отчеканила Вика. – Имей в виду: сунешься к нам – сядешь.

Мать так и не показалась. Я слышала, как она чихает и что-то бормочет в спальне.

– Послушай меня, дочка… – начал отец, обращаясь ко мне.

Вика вывела меня из квартиры и плотно прикрыла дверь. Я так и не узнала, что собирался сказать напоследок папаша.

Глава пятая

Окна моего нового жилища выходили на трамвайные пути. Первые дни я часами болталась на подоконнике, разглядывая трамваи: их круглые глазастые морды, фигурки вагоновожатых за лобовым стеклом. В нашем занюханном городишке трамваев не водилось, и поначалу я чувствовала себя как посетитель в зоопарке. Они казались живыми.

Но долго болтаться не пришлось. Уже на третий день Вика притащила меня в местную школу. Они долго трепались о чем-то с директрисой, пока я торчала в коридоре и рассматривала потолки с лепниной. Потом меня позвали в кабинет.

Из-за стола на меня уставилась тощая очкастая выдра в пиджаке.

– Ответь на один вопрос, Александра… Отчего ты хочешь учиться именно у нас?