Посмотри в мои глаза

Позабыв про физрука, которому мне еще мгновение назад хотелось вмазать, я быстрым шагом направляюсь к ним. Матвей мне должен хотя бы за то, что вчера я вышиб его из игры в баскетбол и избавил от неприятностей, которые точно у него были бы, если бы он продолжил пьяным шататься по лагерю. Поэтому церемониться я не собираюсь.

– На два слова, – без предисловия бросаю Волкову, глядя прямо в глаза.

– Что горит? – с ухмылкой спрашивает он.

– Разговор есть.

Он подмигивает Ларисе, которая с опаской поглядывает на меня, явно почувствовав мой воинственный настрой, и говорит:

– Давай, детка. Я через пять минут к тебе присоединюсь.

Когда девица оставляет нас наедине, я сразу приступаю к делу:

– Что у тебя с Александровой?

Матвей непонимающе разводит руками:

– А что у меня с ней?

– Вот этого только не надо! – взрываюсь я. – Я видел вас за столовой.

На мгновение приятель хмурится, словно пытается понять, о чем я говорю, потом его лицо приобретает виноватый вид.

– Слушай, я обещал никому не говорить, но у девчонки какие-то проблемы, – прямо говорит Матвей. – И серьезные. Она плакала в одиночестве, я просто оказался рядом и поддержал ее.

– Какие проблемы? – напираю я.

– Это ты у нее спроси, вы же вроде поладили с ней.

– Ни черта мы не поладили, – огрызаюсь я, нервно ероша волосы. – И я видел, что вы обнимались.

– Ну а как ты предлагаешь утешать девчонку, которая плачет навзрыд? – он скептически приподнимает брови, словно я не понимаю очевидного. – Разумеется, я ее обнял.

Возмущение Матвея настолько реальное, что у меня почти не остается сомнений: он говорит правду.

– То есть ты с ней… – Испытывая непривычную неловкость, я пытливо всматриваюсь в лицо Матвея. – Нет ничего?

– Я тебе говорил уже, что нет. Я же типа с Ларисой встречаюсь, – говорит он спокойно, но потом не удерживается от усмешки. – А ты, я смотрю, на Леру конкретно запал.

Хочется показать ему средний палец за подкол, но это невежливо – в конце концов, Матвей только что снял огромный груз с моих плеч. Осталось лишь разобраться, кто достает Леру настолько, что она так расстраивается. И, наверное, опять перед ней извиниться.

Глава 22

На полпути к домику первого отряда меня перехватывает директор лагеря Дмитрий Сергеевич, который неспешно прогуливается по территории, пряча голову от солнца под бессменной ковбойской шляпой. Я здороваюсь с ним, собираясь пройти мимо, но он замедляет шаг, и я вынужден сделать то же самое.

– Ну, как дела, Кирилл? – раскатисто басит старик.

– Все отлично, Дмитрий Сергеевич, – бодро рапортую я.

– Слышал от Леры, что вы с ней день самоуправления задумали, – говорит он, но по его тону невозможно понять, доволен он этим фактом или нет.

– Да, было бы здорово, мне кажется, – отвечаю осторожно. – Ребята от этой идеи были бы в восторге.

Он задумчиво трет подбородок.

– А вы против? – уточняю я, когда пауза затягивается.

– Не против, – отвечает Панин. – И я рад, что ты помог Лере освоиться в «Синичке». Она очень тепло о тебе отзывалась.

– Правда? – успеваю выпалить я прежде, чем смущенно замолкаю.

Это риторический вопрос, и я не жду на него ответа, но старик продолжает:

– Ты племянницу мою не обижай. Ей и так в последнее время нелегко пришлось.

– Не буду, – отчаянно краснея, бормочу я.

Дмитрий Сергеевич прячет руки в карманы джинсов и монотонно раскачивается на пятках. Создается ощущение, что он хочет сказать что-то еще, но неловко молчит.

– Я пойду тогда?

– И не влюбляйся в нее, – вдруг выпаливает старик. – Она девочка видная, но в августе вернется к себе домой. Живет она, как ты понимаешь, не в столице. Ни к чему вам обоим создавать друг другу сложности.

– Сложности? – непонимающе повторяю я.

– Знаешь ты все, – устало вздохнув, говорит Панин. – Разбитые сердца никого не красят. Ты хороший мальчик, но Лера – она не для тебя.

– С чего вы взяли…

– Кирилл, избавь меня от этого, ладно? – перебивает меня Дмитрий Сергеевич. – Может, я и старый, но глаза у меня есть. Все я про вас с самого начала понял. Еще в кабинете, когда вы «знакомились». Но вам обоим будет лучше, если дальше дружбы дело не зайдет. Ты сейчас можешь сказать, что это не мое дело, и будешь прав. Но Лера – моя племянница. Ближе ее и ее мамы у меня никого нет, поэтому я считаю своим долгом предостеречь вас обоих.

– Ей вы тоже это сказали? – спрашиваю я, ощущая прилив раздражения.

– Она сама все понимает.

– Послушайте, Дмитрий Сергеевич, – говорю я, тщательно подбирая слова. – Я вам действительно скажу, что происходящее между мной и Лерой – наше с ней личное дело. Вряд ли ваши предостережения здесь уместны.

– Но не озвучить их я не мог, – с внезапной грустью говорит старик. – Береги себя, мой мальчик.

С этими словами он поправляет шляпу и, сгорбившись, идет дальше по мощенной булыжниками дорожке.