Посмотри в мои глаза

Я добегаю почти до указателя «Синички», потом сворачиваю обратно, прикидывая, куда Лера могла пойти из этой точки. И пошла ли? А если кто-то забрал ее прямо с парковки на машине? Но если она уехала, то почему не взяла с собой телефон? Почему никому ничего не сказала?

Снова расспрашиваю охранника про вчерашний вечер. Он подтверждает, что видел, как Лера выходила. Никуда не торопилась. Была одна. Ушла в сторону леса и больше не возвращалась. Мне хочется наорать на него, спросить, почему он не поднял тревогу раньше: в конце концов, из лагеря ушла не просто вожатая, а племянница директора, но все это сейчас бессмысленно.

Недолго думая, я бегу к озеру. Именно туда, к дальнему берегу, где много дней назад я подглядывал за Лерой. Бегу той же тропинкой, внимательно глядя по сторонам, спускаюсь к пляжу, кричу ее имя, но вокруг тишина, прерываемая лишь резкими звуками, издаваемыми дикими птицами, и ни души.

Дождь все усиливается, свистящими порывами налетает пронизывающий ветер, забираясь под одежду, небо затягивают низкие свинцовые тучи. Я возвращаюсь на тропу. Передо мной расстилается лес, который сейчас кажется чужим и неуютным. Тревога усиливается. Несмотря на холод, на спине выступает неприятный липкий пот. Нет, это не из-за пробежки. Просто мне вдруг становится очень страшно.

Честно, я не знаю, что делать дальше. Свою основную версию я уже проверил, и она оказалась ложной. Теперь я могу вернуться в лагерь. Узнать, как обстоят дела там, понять, обратился ли Панин в полицию. Но я боюсь уйти и потерять драгоценное время, если Александрова все еще где-то здесь.

– Лера! – сложив ладони в форме рупора, кричу я так громко, как только позволяет объем легких.

В ответ лишь тишина, но я упрямо кричу снова:

– Лера!

Замираю, прислушиваясь. И вдруг различаю что-то, от чего сердце уходит в пятки. Слабый и едва слышный вскрик.

– Лера!

Возможно, это лишь игра моего воображения, которому так хочется верить в лучшее, но что-то, что я даже не могу толком разобрать, вновь раздается откуда-то издалека.

Я снова срываюсь на бег. Под подошвой кроссовок скрипят земля и мокрая трава, дыхание прерывается, в груди стучит как отбойный молоток, а легкие с трудом качают воздух.

– Лера! – снова кричу я.

На этот раз ответ, который я получаю, больше похож на реальность. «Я здесь», – чудится мне. Я с новыми силами продолжаю прокладывать себе путь дальше.

Я зову ее снова и снова, каждый раз получая в ответ все более четкий ориентир. И вот выбегаю на полянку у малого озера.

Уже здесь от облегчения у меня подкашиваются колени. Лера, целая и невредимая, сидит на огромном валуне. Ее лицо бледное, губы посинели, волосы разметались по плечам. И глаза заплаканные, красные. Но при виде меня в них загорается огонек надежды.

– Кирилл, – выговаривает она дрожащим голосом, показывая на правую ногу между двумя камнями. – Я застряла. Думала, никто не придет за мной…

Она горько всхлипывает, по ее щекам начинают течь слезы. Я же бросаюсь к ней и беру за руки, растирая ледяные пальчики.

– Ш-ш-ш, – шепчу я. – Я здесь. Ты совсем заледенела.

Не раздумывая, сдергиваю с себя толстовку. Она чуть влажная от дождя, но теплая, а Лера дрожит от холода.

– Давай помогу тебе, – говорю я, цепляя край ее тонкой мокрой кофты и ловко стаскивая ее со стройной фигуры. – Ну вот.

Когда девушка утопает в моей толстовке, я несколько раз растираю ей плечи и концентрирую все внимание на ноге, которая провалилась в зазор между двумя валунами. Лера снова громко всхлипывает, ее с удвоенной силой начинает бить дрожь. Беру ее лицо в ладони и заставляю ее взглянуть на меня.

– Посмотри в мои глаза, – приказываю строго, пытаясь не допустить ее нервного срыва. – Все будет хорошо, слышишь?

– Я боялась, что придут медведи… – шепчет она. – Всю ночь… Боялась уснуть… Слышала, что ты говорил.

– Про медведей я для ребят сказал, чтобы они не совались в лес, – говорю мягко, мысленно давая себе подзатыльник. – Нет тут никаких медведей.

– Да? – Заплаканные глаза смотрят на меня с облегчением и укором. – А я тебе поверила.

Наши взгляды встречаются. От беззащитности и страха, которые я читаю в испуганных фиалковых глазах, у меня сжимается сердце.

– Я сдвину камень, ты тащи ногу наверх, – инструктирую Леру, прочищая горло. – Поняла?

– Он тяжелый, – предупреждает она. – Я пыталась. Сломала все ногти.

– Ну, допустим, я чуть-чуть посильнее тебя, – иронично замечаю я, пытаясь разрядить обстановку.

Встаю на ноги и осматриваю полянку в поисках подходящей ветки, которую можно было бы использовать как импровизированный домкрат. Но стоит мне сделать шаг в сторону, как Лера мертвой хваткой цепляется за мою руку.

– Не уходи. – В ее осипшем голосе звучат панические нотки.

– Я никуда не уйду, – говорю я, склоняюсь над ней и нежно касаюсь губами ее влажного лба. – Не оставлю тебя, понимаешь?

Она кивает, но губы дрожат. Вот-вот снова расплачется. В этот миг мне очень хочется заключить ее в объятия и утешить, но дождь становится сильнее, она замерзла, и ее надо как можно скорее отвести в лагерь и показать врачу. Все остальное я обязательно сделаю позже.