Читаем Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой полностью

Посмотрите на меня. Тайная история Лизы Дьяконовой

Нам остается понять, насколько серьезным было решение Дьяконовой покончить с собой. В предисловии к наиболее полному изданию дневника 1912 года брат Лизы утверждает, что дата 19 января 1902 года, которая стоит над последней записью, — вымышленная, а на самом деле его сестра работала над своим “романом” до последнего дня — до отъезда в Тироль 9 августа. То есть еще полгода. Этот вывод он делает на основании изучения рукописи, вернее, двух рукописей — дневника и романа, которые писались одновременно. Дневник — как черновик, роман (в форме того же дневника) — как законченное произведение. И это, по его мнению, служит аргументом в пользу того, что Лиза не покончила с собой в Тироле.

Просто случайно погибла.

На самом деле никаким убедительным аргументом против самоубийства это не является… Если Дьяконова действительно обрабатывала свой дневник в “романной” форме до последнего дня пребывания в Париже и закончила его на “самоубийственном” многоточии после французской фразы, это означало лишь то, что в Тироль она приехала с такой фантазией в голове… Ее героиня (она сама) покончила с собой. Но Лиза не покончила с собой. Это, несомненно, должно было терзать ее в Тироле. Весь дневник Дьяконовой тем и замечателен, что он глубоко правдив и предельно искренен. Закончить на такой фальшивой ноте она не могла.

Ну хорошо, допустим, Лиза почувствовала себя “профессиональным” писателем, который разделяет жизнь и литературу и способен разыграть самоубийство лирического героя, второго “я”, как бы понарошку. Тем более что весной 1902 года она пишет рассказ “Под душистою ветвью сирени”, переводит его на французский и получает за него второе место (бронзовая медаль) на литературном конкурсе Парижского общества студенток.

Рассказ по-своему прелестный! Две подруги, Соня и героиня рассказа, одной 18 лет, другой — 17, встретились в уездном городе. Соня только что закончила гимназию, героиня — “институт” (надо полагать, Институт благородных девиц). О чем они говорят? О мужчинах. Соню они интересуют “с романической стороны”, а героиня, “робкая, застенчивая, вся погруженная в книги”, не способна “обращаться с ними смело и самоуверенно, как Соня”. И поэтому Соня стоит высоко в ее глазах.

В один “тихий и нежный июньский вечер” героиня сидит с книгой Бокля “История цивилизации в Англии” в саду. Вдалеке слышится пение романса “Под душистою ветвью сирени…”, и появляется Соня. Она вновь искушает подругу разговорами о мужчинах. Героиня, как может, отбивается от нее.

Соня уходит. И появляется он — “высокий, стройный студент в белой тужурке”. Он присаживается к ней и, слово за слово, признается ей в пламенной любви. “Да вы — выше, вы лучше всех, кого я когда-либо знал, вы — мой идеал, моя греза… Если б вы знали, как я вас люблю!” “Сильная рука обвила мою талию, его лицо наклонилось, горячее дыхание коснулось меня, зажгло, и вот… вот…”

На этом героиня проснулась с книгой в руке.

Рассказ милый, смешной, иронический. Можно представить, как смеялись над ним парижские студентки. Но студентки, конечно, не знали содержание романса поэта Всеволода Крестовского, первая строка которого послужила названием рассказа Лизы.

Но мы-то знаем…

Под душистою ветвью сирениС ней сидел я над сонной рекой,И, припав перед ней на колени,Ее стан обвивал я рукой…Проносилися дымные тучки,На лице ее месяц играл,А ее трепетавшие ручкиЯ так долго, так страстно лобзал…Погребальные свечи мерцали,В мрачных сводах была тишина,Над усопшей обряд совершали –Вся в цветах почивала она…Со слезой раздирающей мукиЯ на труп ее жадно припалИ холодные, мертвые рукиТак безумно, так страстно лобзал…

Вот с какой фантазией Лиза отправлялась в Тироль! Вряд ли она ехала туда с твердой мыслью покончить с собой. Но сама эта мысль прочно сидела в ее голове. А самое главное — ее “роман” не был закончен. Не мог же он закончиться на том, что “героиня” просто уехала на вакацию в родные места…

Мы очень мало знаем о том, что происходило с Лизой в Тироле, и ничего не знаем о том, что было с ней в горах. Поэтому в последней главе автор решил отказаться от незыблемого правила не придумывать за своих персонажей, реальных людей, и не вкладывать в их головы те мысли, которых там, возможно, и не было. В конце концов, если Лиза отчасти “придумала” себя в парижском дневнике, почему бы нам не продолжить эту игру?

Но все письма, телеграммы, протоколы, газетные статьи, цитируемые ниже, являются подлинными. Все персонажи этой главы реальны, а не придуманы автором…