Пособие для рыцаря

Читая очерк Обниса Верона и познавая историю империи, Майк не мог не отметить один интересный факт. Дело в том, что нигде в записях придворного мага гость из прошлого не нашел строк о борьбе за власть. На страницах очерка не было ни слова о свержении правителей, жестоких противостояниях знатных родов, далеких ссылок имперских верхов — всего того, чем всегда была богата многовековая история Нашего мира. Из всего этого Майк заключил, что Сиенсэль никогда не знал политических интриг, и за всю его историю не было иного повода для восхождения нового императора на престол, кроме смерти предыдущего. Все безгранично доверяют владыке империи, и в этом мире, направляемом богами, не может быть иначе.

Весна пришла в Сиенсэль. Дни становились ярче и длиннее. Солнце все сильнее согревало душу. Родные места преображались: снежные сугробы незаметно растворялись на молодой весенней земле, а на их месте мгновенно вырастали первые травинки и нежнейшие цветы, на деревьях появлялись почки, таяли реки, унося белые льдины далеко по течению. Природа легко дышала слабым освежающим ветерком и улыбалась, а жители империи улыбались ей в ответ. Скоро в Сиенсэле станет совсем тепло, и память о снегах и лютых морозах сохранится лишь на вечных шапках Каррольских вершин.

Глиолия Дариэль встретила эту весну с улыбкой на устах. Прошедшая зима выдалась на редкость спокойной и беззаботной для сирот. Хворь, терзавшая некогда Калима, исчезла еще до наступления морозов. Девушка была уверена, что всемогущая Вертима смиловалась над ее измученным братом и даровала ему исцеление. И с тех самых пор небеса ежевечерно осыпались тихими и милозвучными словами благодарения. Юноша вновь стал разносить письма по Дитмонду, принося в семью небольшой денежный доход. Глиолии могло и вовсе показаться, что над их жизнью наконец-то вновь взяла покровительство счастливая звезда, но, наученная горьким опытом, она не стала бы торопиться с таким выводом. И все же свет надежды и искренней радости слабо искрился в ее уставших глазах.

Между тем Калим Дариэль испытывал обратные чувства. Казалось бы, странная болезнь давно покинула его тело, он окреп, продолжает трудиться, зажил по-новому… но ему была немила такая жизнь. Изо дня в день он унылый бродил по Дитмонду, доставляя очередное письмо. Он страдал от скуки и однообразия. Юноша знал, как закончится текущий день и как начнется новый. Все вокруг было таким предсказуемым и осточертелым, что Калим ничего уже не ждал в этой жизни, кроме, быть может, ее конца. Он смотрел на мир с безразличием, понимая, что всего лишь бесплодно в нем существует. Его жизнь неинтересна, в ней нет ничего, кроме неподвижных дитмондских стен. В ней нет красок и приключений, какие переполняли жизнь его покойного отца. И лишь любимая сестра была единственным светом в его невыносимых серых буднях.

Мысль, занимавшая голову юноши в последнее время, упорно не давала ему покоя. Образ, представший его взору минувшей осенью, оставался покрытым глубокой тайной. Странный силуэт, который в ту ночь посетил его комнату, все никак не мог или не хотел растворяться в его памяти. Кем был тот человек, назвавший себя Лиолатом? Происходило это на самом деле, или странная беседа с наводящей страх фигурой была лишь плодом нездорового воображения? Поначалу Калим был уверен в реальности произошедшего, но с течением времени уверенность эта стала слабеть, и теперь юноша сам не мог понять, что в этой истории правда, а что сон. Ясно было одно: с той самой ночи о загадочном человеке в черной мантии не было никаких вестей. Он возник из ниоткуда, словно призрак, и исчез, не оставив и следа. А ведь попытки прояснить хоть что-нибудь в этом деле не раз предпринимались со стороны Калима. И первые из них последовали уже ближайшим утром.

— Ты видела человека, входившего этой ночью в мою комнату? — дождавшись светлости небес, спросил юноша у своей сестры.

— В твою комнату никто не входил, — спокойно ответила девушка, полагая, что сей странный интерес брата был частью привычного ей ночного бреда.

Однако Калим настоятельно повторил свой вопрос, и Глиолия насторожилась.

— Ты слышала какие-либо звуки этой ночью? — не унимался юноша.

— Не припомню таковых…

— Ни шорохов, ни шагов, ни звуков открывающейся двери?

— Да нет же, уверяю тебя!

— Странно… — задумался юноша. — И голосов в ночи ты, по всей видимости, тоже не слышала. Выходит, человек в странном одеянии, приходивший ко мне ночью, ступал так тихо, что не нарушил твоего сна, — размышляя вслух, подытожил Калим.

— А может, тебе все это лишь привиделось? — с надеждой в голосе спросила девушка.

— Может и привиделось, — неуверенно ответил юноша.

После этих слов сестры уверенность в том, что беседа с человеком в мантии не была сном, пошатнулась еще сильнее. Но Калим, не желая терять надежду на малейшую зацепку, решил продолжить расследование. На сей раз вопросами был засыпан патрульный, который совершал обход прошлой ночью недалеко от дома пожилой Белетты.

— Как часто ты проходил мимо этого дома за минувшую ночь? — начал юноша.