Посох Велеса

Катя, и в самом деле, замерла перед самыми широкими и яркими рядами, уставленными дорогой посудой, инкрустированной смальтой и эмалями, расшитыми золотом одеждами, оружием и ювелирными изделиями. Но были среди них и такие лавки, которые вызывали благоговейный трепет: покрытые черными шелками шатры, в них были выставлены мерцающие магические шары, высокие колбы с дымящимися напитками, ароматные варева и толстые книги о тайных, вековых знаниях.

— А что там? В этих шагах? — с любопытством спросила Катя.

Ярослава опасливо поежилась:

— О том иногда лучше и не знать, — и отвернулась.

Катя присела от удивления: Ярушка! И чего-то боится!

— Ярушка! Да ты ли это?!

Подруга остановилась посреди дороги, посмотрела на Катю сердито:

— А ты я, как я посмотрю, на волшбу и волхование смотришь как на забавное приключение!

— Яруш, ты что? — Катя опешила.

— В шарах этих, — Ярослава понизила голос до зловещего шепота, — яды, болезни внутри заперты.

Катя замерла, открыв рот. Мимо них, то и дело толкая их, суетился народ, сторговывался, спорил о цене, а у нее внутри все похолодело:

— Да неужели вот так, среди бела дня, такими вещами торговать можно?

— А не надо лезть не в свои дела. Поняла? Не тот грех на себя берет, кто склянку запечатал. А тот, кто распечатал. Поняла ли?!

И, резко повернувшись, быстро, не останавливаясь более, зашагала к городским воротам.

* * *

У ворот их догнала Енисея, бодрая, раскрасневшаяся. Пошла рядом.

— Вы почто обе такие сумрачные?

— А тебя одной, счастливой, на нас всех хватит, — огрызнулась Ярослава.

Енисея обернулась к Кате:

— Чего это с ней?

Та в ответ пожала плечами: не говорить же, в самом деле. Енисея поняла это по-своему:

— Нелюдимая она, твоя подружка. А вот Олеб и Истр о ней иначе отзываются. Уж не подменили ли нашу Ярославу, — и хитро подмигнула: — а, Ярослава, тебя не подменили?

Но Ярушке, видно, было не смеху. Тяжело глянув на соперницу, она отвернулась. Енисея только брови вздернула.

А Катя все с большим восторгом приглядывалась Аркаиму: перед ней во всю свою мощь вставали его стены, высокие, метров пяти в высоту и ширину⁷, массивные, способные выдержать не один месяц осады.

Миновав глубокий обводной ров, девочки прошли через главные ворота, мимо дружины в блестящих чешуйчатых кольчугах, в полном вооружении.

— Стоять, красавицы, — остановил их дюжий молодец. — Куда путь держите? Аркаим закрыт, ведомо ли?

— Ведомо, дяденька. Свои мы, — и Ярослава достала из-за пазухи монету, проколотую в центре и подвязанную на длинной веревочке. Показала стражнику, кивнула на Катю: — и она со мной, к Стару.

Тот кивнул, почесал курчавую бороду с сединой:

— А третья девица?

Енисея показала ладонь, на которой на мгновение возник, проявившись, красноватый знак: медвежья лапа в круге из перевитых стеблей. Стражник почтительно взглянул на девушку:

— Проходи, красавица…

Катя вытянула шею, разглядывая тающий знак:

— А что это?

— Метка, — просто пояснила Енисея, но уточнять не стала. — Ладно, мне тоже надо кой — кого сыскать здесь. Потом вас найду…

В толпе прохожий мелькнула ее прямая спина, красный колчан со стрелами.

Ярослава мрачно посмотрела ей вслед, но промолчала.

— А в Аркаим один вход?

Ярушка перевела дыхание, и, кажется, посветлела:

— Входов, на самом деле, четыре: по одному на сторону света, — тихо пояснила она. — Все, конечно, под охраной. В Аркаиме хранятся дивные богатства, поэтому местный староста и призвал дружину.

Они проходили длинным, метров в пятьдесят, тоннелем, ведущим от главных ворот во внутренние улицы города. Катя осторожно дотронулась до гладких, отполированных, стен.

— Яруш, а как так сделали? Город же деревянный. А стены гладкие, будто эмалью покрытые.

— Внутри стены земляная насыпь, ее деревом обшивают, а сверху покрывают кирпичом — сырцом, глиной. Она высыхает на солнышке, и ничто такую стену не берет, ни таран, ни ядра пушечные, ни огонь.

— А роспись?

— А это уже для красоты… Чаще крепости некрашенные.

А они тем временем выскочили на внутреннюю, метров пять шириной улицу, по которой сновал народ: бородатые мужчины в короткий, до колен, льняных рубахах, важные женщины, ярко, по-праздничному одетые. Любопытные ребятишки всех возрастов босоного суетились, хохотали, лузгали семечки и смачно заедали медовыми пряниками, не обращая ни малейшего внимания на девочек.

Быстро ступая по деревянному настилу, почти такому же как в Тавде, только грандиознее, добротнее, девочки пробирались сквозь эту гомонящую толпу вглубь города.

Катя прислушалась: под бревенчатым настилом, судя, по звуку, шумела вода, однако, от мостовой не чувствовалось запаха сырости и нечистот, значит, вода в канаве была постоянно свежая.

Катя топнула ногой, чтоб удостовериться:

— Там пусто, что ли?

— Там канава с водой, чтоб дождь и сырость уходили.

По сути, это была ливневая канализация!