Посол Господина Великого

Емельян Федулыч… Так вот он какой, местный сутенер Емелька Плюгавый – «непотребных дев повелитель». Маленькое красное лицо – больная печень? – морщинистое, будто печеное яблоко, но, в общем, ничего особенного. Правда, морда хитрая, подозрительная.

Ну, да пес с ним. Пришел и пришел. Сидит, никому не мешает.

Не затем Олег Иваныч с Олексахой пришли, чтоб на «кота» Емельяна пялиться! Дело делать нужно – проводника искать. Вот, из этих-то гостей заезжих – милое дело. Неужто никого из дальних погостов нет?

Есть!

Олексаха нашел. Познакомились, разговорились…

Парень один, Демьян, Три Весла в Лодке – или, для краткости, – Три Весла – с дальнего погоста оказался – с Пашозера. Убоину да дичь с мужиками торговать приехал. Расторговались удачно – теперь вот в корчме гужевались. А что? Можно себе и позволить, расслабиться, после дела-то. С ним рядом мужик на столе спал, шапку под голову подложив, – упился, бедняга. Бывает…

Олексаха с Демьяном – слово за слово… потом по пиву… глядь – и друзья уже, водой не разлей! Обернулся Олексаха, подмигнул Олегу Иванычу. Тот головой кивнул – молодец, мол, в том же духе действуй. Посидел с парнем Олексаха, поговорил… напарника подозвав, кивнул:

– То Демьян Три Весла, с Пашозера, Миколы-весянина сын. Согласен помочь нам… да деньжат заработать, на свадьбу. А, Демьян?

Улыбнулся смущенно Демьян, по-детски совсем, хоть бугаина та еще, кивнул конфузливо.

– Капшу-реку знаешь ли?

– С истоков.

– А Куневичский погост?

– Дорогу ведаю. Родная тетка у меня там, Велисина.

– То хорошо. Поведешь нас, за две деньги?

Демьян аж подпрыгнул на лавке, хоть и производил впечатление флегмы. Еще бы! Две деньги – да ему и присниться не могла такая сумма в самых светлых снах! А тут… деньги, можно сказать, на дороге валялись, не ленись только нагнуться.

Угостили пивком Демьяна. Того и не заметили, как мужик упившийся, что, шапку подложив, на столе спал, с лавки сполз тихохонько, да бочком, бочком – к Емельке Плюгавому. Зашептал на ухо что-то, на гостей новгородских кивая злобно. Жаль, не увидели того гости, не увидели…

Они-то не увидели, да человечек в треухе заячьем, в уголке скромно сидевший, все приметил. И разговор с Демьяном, и мужика пьяного, и Емельяна плюгавца. Встал неприметно, к выходу направился, у лавки, где Емельян гужеванил, остановился, к стене прислонясь – вроде как сомлел немного. Да никто и внимания-то не обратил на него – мало ль было сомлевших – стоит и стоит себе, не блюет, не падает – чего за ним смотреть-то? Вот упадет иль рыгнет на кого – другое дело. Выведут тогда вон под белы рученьки. Да как бы и деньжат своих не лишился, ежели не пропил всех, служки-то корчемные – тати те еще!

– Про Куневичи те двое спрашивали, – сказал мужик Емельяну. Громко сказал, не особливо и таился – гам стоял вокруг, кутерьма, песни. Все одно – никто ни единого словечечка не разберет. Ну, это кому не надо, не разберет, а кто специально за этим пожаловал… как тот, в треухе заячьем… с глазами как омуты…

Выслушал Емельян мужичка, кивнул благостно, бугаев подозвал:

– Вишь, робяты – вон, там два шильника, на богомольцев похожие. Как выйдут, порежьте скорехонько, слова плохого не говоря. Опосля в реку, в прорубь, скинете. Управитесь, четверо-то?

– Да что ты, Емельян Федулыч, неужто не справимся?

– Ну, с Богом. Потом возвращайтесь, не мешкайте… На сегодня еще, чай, делишки найдутся. Дуська, змея, за три дни уж не платит, тварь. Вот морду ей и попортите.

– Слушаемся, хозяин-батюшка!

Задумался Емельян, лоб еще больше наморщив. Может, и зря – сразу-то, в прорубь? Нет, не зря… Ставр-боярин давно наказывал – как будет кто про Куневичи спрашивать – на тот свет немедля! За то и от Ставра можно будет деньгу какую срубить, как объявится. А объявиться должен скоро. Есть у боярина какое-то дело в Куневичах, есть…

С Демьяном на утро сговорившись, ушли из корчмы Олег Иваныч с Олексахой. К Успения храму направились, на двор настоятеля, отца Филофея.

Темна ночка была, тиха, звездна. Лишь снег выпавший под ногами поскрипывал, да где-то за рекой, за Фишовицей, истошно выли волки. У, сволочи!

Только повернули от реки – глядь, а навстречу два рыла амбалистых. В руках по дубине.

– Ну, что, посчитаемся, шильники?

– С кем спутали, ребята?

Ага, спутали, как же!

Дубье мимо уха просвистело – еле уклониться успел!

Ах, вы, сволочи! Жаль, мечи на кузнях не прикупили, на завтра оставили. Кинжальчик да кистень Олексахин – малая против дубин подмога!

Ну, тогда ноги в руки…

Да нет, не убежишь, кажется! Сзади еще двое объявились. Тоже с дубинами. Что ж – видно, биться придется.

Эх, Олег Иваныч, Олег Иваныч, волчина прожженный. Расслабился, с Новгорода уйдя, совсем нюх потерял. Вот и расплачивайся теперь! Ладно сам, так еще и Олексаху подставил, от Настены сманив…

– Беги, Олексаха, вон, чрез ограду! Этих я задержу…

Усмехнулся лишь Олексаха, кистенем махнув удачно – по башке попал бугаю, тот и зашатался, чуть дубину из рук не выпустил. Нет, сдюжил, однако. Такому бы в спецназе или в ОМОНе где-нибудь, а не тут, при коте жирном Емельке, подъедаться.