Посол Господина Великого

Сгустились тучи над новгородской свободой, все ближе витал над вольным городом удушливый тлен московитского ярма. Купцы, с Владимирских да Тверских краев приехав, доложили: великую силищу собрал Иван, князь великий Московский. Идет на Новгород войною, мир Ялжебицкий порушив! Винит новгородцев в латынстве да в том, что под Казимирову руку перейти хотели, да, старину нарушив, его, Ивана Васильевича, государем не звали. Изветы все то – не вины. В Новгороде и дите глупое им не поверит. Однако – на Москве верили, верили и в Твери, и в Вятке, и уж тем более верили во Пскове. Псковичи… те-то уж рады-радешеньки всякому сраму поверить – лишь бы про новгородцев!

Вот-вот подступят вражеские рати к Новгороду. Болот да рек малых нету – повысохли все от жару, ничто не задержит московское войско.

Стукнули в вечевой колокол. Посадники новгородские выступили, Дмитрий Борецкой да Казимир Василий. С ними и боярин Киприян Арбузьев и другие бояре.

Не хотим, кричали, рабства московского, отстоим вольности новгородские! А не отстоим – так умрем с честию! Много народу поддержало их. А некоторые – и не поддержали. Постояли, послушали, плечами пожали. Понизовым купцам – тем от Москвы прямая выгода – пошлины Иван убрать обещался, как Новгород под себя возьмет. Ремесленникам – мужам новгородским – и тем: кому как… Кто за Новгород, а кто и за Московита, церкви православной заступу. Не гоже, промеж себя судачили, воевать Руси с Русью. То многие слыхали и поддерживали… Смердам, что землицу ратали, однако ж все одно было, что Москва, что Новгород. Один черт – и там и там, всюду кровопивцы-бояре. Своеземцам софийским… Этим-то московиты могли и боком выйти. Отнимут землицу-то! Иди потом, доказывай…

Да еще, ко всему, давно по Новгороду слухи ходили. О латынстве все. Таким словом здесь католичество обзывали. Дескать, решили бояре – Борецкие, Нифантьевы, Арбузьевы да прочие многие – веру святую нарушить, идти под литовского Казимира. Мол, уже и с Казимиром о том сговорились, да и с митрополитом Киевским, что не за православную церковь стоял, за унию подлатынную. Знал Олег Иваныч точно – лжа это, изветы пакостные. Не было никакого сговора с Казимиром – сам при том присутствовал – не было и связей с Киевом. Сам Феофил-владыко не допустил бы такого, свято хранил православную веру, Филиппа уважал, митрополита Московского, а не Киевского униата.

Лжа все!

А стоял за той лжой – Иван, великий князь Московский, что уж и государем Всея Руси себя величать не очень стеснялся. Войско собрав великое, рек: изменил, дескать, Новгород. А ведь лжа то!

Для той лжи был в войске дьяк башковитый, Стефан Бородатый, что все русские летописи почти что наизусть знал. Дело его было – вины новгородские выискивать. Нашлись вины-то, как не найтись, коли великому государю угодно.

Пыльными дорогами, болотами сухими, чрез реки высохшие, шло московское войско. Тянулись к Новгороду кровавые паучьи лапы Ивана. Тремя потоками текли московитские рати. Слева – князь Даниил Холмский да воевода Федор Хромой – вояки опытнейшие, войско отборное. Справа – князь Иван Стрига Оболенский – путь преграждал, чтоб не прошло подкрепление к Новгороду от восточных пятин. В центре – сам Иван Васильевич командовал. В ратном деле не силен, да ведь воеводы на что? Ума хватало к воеводам прислушиваться.

Огромно войско московское, сильно. Землицы в княжестве много, можно воям за службишку жаловать. А как не хватит землицы-то – так и захватить не грех, у соседей. На то и войско. Страшна власть князя Московского, сильна да кровава. Нет на Москве закона, кроме слова княжеского. Все пред ним рабы – от последнего холопа до самого знатного боярина. Захочет князь – и землицы лишит, и головы, может статься. Вот и унижались, гнули спины, сами себя лучшими людьми считая. Ну, то – от дикости. Где Москва-то? В углу медвежьем, да зато лесами, реками, землями полном. Богатство. Много всего – и землицы, и рек, и леса… Пожжет кто – не страшно. А лучше мы сами кого пожжем! Все от князя зависят, он и есть – государство Московское. Служат за землицу людишки, нет людей свободных, все тягло несут – служат. Ни договоров нет, ни княжеских обязательств. Какое еще «вассал моего вассала – не мой вассал»? Слыхом не слыхивали. Это все там, у латынщиков поганых. Мы – не они! Они – не мы. А значит – придурки полные. Мы – лучшие! Все, что у нас, – то правильное! Никому князюшко великий ничем не обязан. Ах, поцеловать бы ноженьки, а если и пнет, что ж – то честь великая…

Не сразу, конечно, подлость таковая складывалась… Но проявлялась уже, проглядывала, проклевывалась!

Доходили о том и до Олега Иваныча слухи – да что слухи – слова правдивые! Плевался Олег Иваныч да про себя радовался – хорошо, Бог сподобил, новгородским свободным гражданином быть – не рабом московским. Теперь бы защитить свободу эту, и не только свою…