Посол Господина Великого

По левому берегу Шелони двигалась рать новгородская. В первых рядах – люди именитые, бояре знатные – посадник Дмитрий Борецкой, да Василий Селезнев, да Киприян Арбузьев, да старый боярин Епифан Власьевич. С ними, чуть позади, на верном коньке кауром Олег Иваныч гарцевал, искоса на войско новгородское посматривая. Велика рать, то верно, да только отборных воинов мало – вон, впереди, в доспехах справных, кромя бояр, только люди житии скачут, да те, кто побогаче, – оружейник Никита Анкудеев, да подмастерья его, да прочие оружейники со Щитной. Пластины на латах толстые, стальные, у кого – и сплошняком кирасы, на манер доспехов рыцарских, только у рыцарей-то куда как легче да удобнее. Наши-то оружейники к бою не очень привычны – думают, чем крепче – тем лучше – шутка ли: почти что сантиметр – Олег Иваныч лично измерил, интереса ради – да это еще не считая кольчужицы, под доспех надетой, – в общем, миллиметров тринадцать получается – как у немецкого танка PZ-II. Рыцарские-то латы – прочные, но удобные и не столь тяжелы – килограмм двадцать – двадцать пять, не то что нынешние новгородские – почитай все сорок будут! Попробуй рукой шевельни. Рыцари-то в этаких только по турнирам ездили. Зато и пробить доспехи новгородские затруднительно, разве что ружьишком противотанковым.

Кроме латников, остальные ополченцы куда как хуже выглядели. Кто в панцире, кто в кольчужице драной, кто с копьем, кто с мечом дедовским. Оружие-то ладно – так ведь и умения воинского – кот наплакал. Да и откуда ему взяться, умению-то, у тех же кузнецов, молотобойцев, кожемяк? Ежели и умеет кто драться, так впереди не судный поединок ждал – битва знатная. Не только от воевод в битве победа зависела, но и от сноровки ратной. В бою строй менять, переходы да защиту делать – все взаимодействия требовало, от каждого – мастерства да понимания.

Людина конца проехали ополченцы, за ними Загородский, затем Неревский… Геронтий, с уличанами своими прошествовав, Олегу рукой помахал.

Потом Торговая сторона пошла – Славенский конец да Плотницкий.

Олег Иваныч дождался своих – Славенских, коня пришпорил, замахал рукой Олексахе – тот с Нутной улицы с людишками шел – конь-то в пути пал от жары. Весел был Олексаха – шутил да смеялся, верил – близка победа, вон воинство-то эдакое! Ни конца не видать, ни краю. Голова с воеводами да посадником впереди – еле видать! А хвост, с Плотницкими, еще из лесу не вышел. Многолюдство грозное…

Ничего не сказал Олег Иваныч, услыхав похвальбу Олексахину. Покачал головой только, понимал – не числом воюют, уменьем. Знал – в московском-то войске не сбитенщики да квасники – народец подобрался умелый, сноровистый. Воеводы опытны – каждый свой «наказ» от великого князя имеет, однако и нарушить «наказ» сей, в случае чего, запросто можно, так и сказано: «поступать по делу глядя».

За холмом деревня показалась. Избы бревенчаты, черны, церковь с маковкой, серебристой дранкой крыта. Мусцы – селишко то звалось. Дорога здесь проходила из Пскова к Новгороду. Тут и должны были появиться псковичи, с ратью московской соединиться. Тут их и ждать порешили. По одному вражин разбить.

Спешились, кто о конь был, лагерь творить стали. Разбивать шатры узорчатые, коновязи ставить, кто попроще – ветки на шалаши рубить. Запалили костры, сели полдничать – к вечеру было дело.

Олег Иваныч знакомых навестил в полку владычном. Сам-то он со славенскими шел, в ополчении, не звал его нынче Феофил в полк, не приказывал. А прощаясь, говорил смурно, ровно на смерть провожая. Видно было – не хотел владыко на православного государя руку поднимать, в святой вере русской раскол посеять. Те же мысли и в полку софийском были. Говорили: «Будем с плесковичами биться, а с москвитянами – как Бог…» Как Бог… А как Бог? Конечно, за православных, за Филиппа, митрополита Московского. Вот и смотри на владычный полк, вот и думай.

Где же славенцы-то? Вона, кострище палят… Мужики бугаистые. Нет, вроде не славенцы.

– Откель будете, вои?

– Неревские мы, с Кузьмодемьянской…

– Часом, не видали Славны?

– Кажись, за леском.

– Не, Митроха! За леском – то федоровские. Вон, оттуда мужик за водой пробежал… Его и спроси, боярин! Эй, паря!

Обернулся на ходу мужик – черт здоровенный – к колпаку, низко на глаза надвинутому, приложил руку – от солнца. Присмотрелся к кому-то, прислушался… да вдруг повернулся проворно, да в обрат, к леску побежал, воды не набравши. Только бородища кудлатая дикая на ветру развевалась!

– Чай, забыл что, – пожали плечами неревские.

Олег Иваныч и сам плечами пожал – странный какой-то мужик у федоровских. Хотел уж было дальше ехать – кто-то за стремя дернул. Оглянулся – Олексаха. В руках ведерко кожаное.

– Приходи, Олег Иваныч, ушицу хлебать. Дедко Евфимий ушицу варил – знатная ушица!

– Дедко Евфимий… Как – дедко Евфимий? – удивился Олег Иваныч. – Он же в Новгороде остался, за усадьбой присматривать.

– За усадьбой Настена моя присмотрит, – чуть смущенно улыбнулся Олексаха. – Договорился с ней дедко. Не могу, говорит, так сидеть.