Посольство в преисподнюю

В задумчивости они вернулись назад. Шатер Хутрапа был уже установлен, горел костер, на котором стоял котел и варился ужин, а перед ним сидели Бурна и Энинрис, которая время от времени заразительно смеялась. При виде их у Шамши испортилось настроение. Он отказался от ужина, ушел и лег на траву позади шатра. Однако вскоре Бурна ушел, позванный Хутрапом обходить ставший на привал караван, и Энинтрис позвала Шамши помочь убрать остатки ужина. И теперь уже вскоре вернувшийся Бурна, глядя на чем-то занимающихся Шамши и Энинрис, сидящих рядом и соприкасающихся плечами, глубоко уязвленный, ушел в степь и лег в траву лицом вниз.

– Утром пошлю человек по десять в обе стороны. Должна же где-нибудь быть осыпь, чтобы спуститься, – сказал Набонасар за ужином.

Вскоре ночная мгла укутала землю, а на небо вышла огромная луна, заливая желто-лимонным светом все вокруг.

Постепенно караван успокаивался, все вокруг затихало.

– Послушай, какая тишина вокруг, – сказал все еще сидящему у костра Набонасару скандинав.

– Да очень тихо и тепло. Настоящая почти летняя ночь. Скоро днем будет такая жара, что придется пережидать ее где-нибудь в тени, – усмехнулся тот.

– Я не о том, – скандинав поправил меч, – каждую ночь нас сопровождал рев диких кабанов, лай шакалов и вопли гиен. Сейчас этого ничего нет. Вообще нет ни одного звука. Даже птиц не слышно. Полнейшая тишина, как перед бурей. Куда они все подевались? И животные наши днем волновались, как никогда. Ты и сейчас посмотри, они по-прежнему в волнении. С чего бы это?

И действительно, кони и верблюды жались к кострам, испуганно поглядывая в темноту и вздрагивая всем телом при каждом шорохе. Набонасар недоуменно пожал плечами, сел на стоявшего наготове коня, объехал весь караван и затем направился к постам, расположенным по вершинам ближайших холмов. Находящиеся в охранении солдаты ничего нового ему не сообщили, хотя все они отметили нервозное поведение лошадей и верблюдов и отсутствие диких животных.

Начальник охраны каравана вернулся с объезда постов ближе к полуночи, бросил поводья лошади конюху, не спеша прошел вперед и остановился у входа в шатер. Яркие звезды, словно множество брошенных вверх угольков, висели в небе. Легкий теплый ветер слегка колыхал полог, закрывающий вход. Даже комаров, обычно доставляющих много хлопот путешественникам, и то не было слышно. Костер у шатра посла все еще горел, ярким светом заливая все кругом. Шамши и Бурна сидели у него, о чем-то тихо переговариваясь и глядя на языки пламени. Энинрис нигде не было видно, видимо, она уже спала.

Место ночлега Набонасара, как и посла и скандинава, было в шатре. На землю был брошен тюфяк, битком набитый ароматными травами. Набонасар сладко зевнул, еще раз взглянул на небо, отметив по положению луны, что вот-вот наступит полночь, откинул полог шатра и сделал было шаг внутрь него.

Сзади послышались быстрые шаги. Он повернулся. К нему подбежал один из солдат.

– Проводник… – задыхаясь, сказал он.

– Что проводник? – переспросил Набонасар.

– Проводник убит.

– Где? Как?

– Наткнулись на него неподалеку.

Из шатра выскочили Хутрап и скандинав. Хутрап был в одной рубашке, но успел прикрепить к поясу свой меч, скандинав же был полностью одет и при оружии, словно ожидал, что что-то случится.

Они направились за солдатом, который привел их к небольшой кучке солдат с факелами, столпившихся у лежащего тела.

– Мы не стали его трогать, – сказал кто-то из них.

Скандинав перевернул проводника вверх лицом. И всех поразило его выражение. Даже смерть не изменила его. На мертвом лице застыла улыбка. Словно перед смертью он видел что-то необычайно приятное. Это было неожиданно и страшно.

– Ему было необычайно приятно встретиться с кем-то, а этот кто-то внезапно для него нанес смертельный удар в спину, – сказал скандинав.

Он снова перевернул тело проводника и ножом разрезал его куртку по тоненькому следу прокола на его спине, вокруг которого уже запеклась кровь.

– Интересно, – сказал он, – очень интересно…

Проводник был убит точным ударом в спину. Это не был след удара кинжала. Оружие убийцы оставило на коже небольшое треугольное отверстие. Оно легко прокололо спину и вошло прямо в сердце, остановив его. Проводник ничего не успел почувствовать. Он никак не ожидал предательского удара.

– Как будто его убили стеблем тростника, из которого изготавливают папирусные свитки, – поднимаясь, заключил скандинав, – он имеет треугольную форму, но ведь не настолько тверд, чтобы пробить и одежду, и тело. И я ни у кого, во всяком случае, здесь, не видел такого воровского оружия.

Последующие опросы показали, что никто из каравана ничего, связанного с загадочным убийством, не видел и не слышал.

Отдав распоряжение похоронить проводника, Хутрап в сопровождении Набонасара и скандинава направился к своему шатру.

– Зачем надо было его убивать? – задумчиво спросил Набонасар, – какой в этом смысл?