Посреди земли

И м р е. Вспомни Енэ… Не знаю, как его фамилия. Тот молодой человек, который устраивал для нас, ребятишек, олимпийские состязания и постоянно крутился возле тебя…

Ч и л л а. Я вижу его. Но очень отдаленно.

И м р е. А в то утро, когда случилось несчастье, он был с тобой? Вспомни… наверху, в мансарде.

Ч и л л а. Быть может… Да.

И м р е. И что дальше? Он обидел тебя? Или вынудил к чему-то?

Ч и л л а. Не ясно вижу. Он слишком далеко.

И м р е. Он причинил тебе зло? Попытайся восстановить случившееся. Вы находитесь в мансарде, вдвоем. Полдень, августовская жара. В доме — ни души, все на берегу, у озера… Почему ты осталась дома, в пансионе?

Ч и л л а. У меня болит голова. Нестерпимо. Раскалывается изнутри.

И м р е. А Енэ? Что делает он?

Ч и л л а. Он уезжает. Далеко… Сегодня, дневным экспрессом. Поезд увозит его. Далеко увозит. Навсегда. И никогда не вернет обратно. Никогда не вернет его обратно.

И м р е. Он прикасался к тебе? Он обидел тебя? Принуждал тебя к чему-то?

Ч и л л а. Поезд увезет его и не вернет обратно. Не вернет его никогда.

И м р е. Вы поссорились? Он бросил тебя? Или ты его? Поэтому ты хотела умереть?

Ч и л л а. Не понимаю. Неясен вопрос.

И м р е. Так почему ты хотела умереть?

Ч и л л а. Непонятный вопрос.

И м р е. Чем непонятный?

Ч и л л а. Надо спрашивать по-другому: почему кто-либо НЕ хочет умереть? Почему он хочет жить дальше? Вот что надо объяснить.

И м р е. Этого я не понимаю.

Ч и л л а. Что же тут непонятного? Если бы знать заранее, что тебя ждет в последующие годы… Жить — вот основное зло.

И м р е. Нет, мама. Не говори так. Ты так хотела жить, жадно, ненасытно… Ты пылала, горела этой страстью к жизни. Ты сама была точно пламя — черное, жаркое пламя!

Ч и л л а. В жизни — зло и страдания. Лететь вниз, лететь к счастью. Бесплотность, бестелесность. Воля. Покой.

И м р е. Нет, мама! Нет другой реальности, кроме нашего тела. И я верю в силу плоти. Верю в бессмертие плоти.

Ч и л л а. Стремиться вниз так приятно и легко. Падение — это покой. Предвестник смерти.

И м р е. Нет! Не хочу!

Ч и л л а. Пойдем со мной, испробуй сам. Я помогу тебе. Пошли, сынок. Загляни отсюда, со скалы; там — бездна. Пойдем, лишь несколько шагов, и ты со мною…

И м р е (кричит). Нет! Прекратите! Хватит! С меня довольно! Какое-то безумие! Давайте сотрем всю запись!..

(Запись обрывается. Пауза. Магнитофон выключается. Включается снова.)

И м р е. А теперь под свежим впечатлением хочу записать на эту tape… Господи, я тоже стал так называть ленту, до чего прилипчива эта манера — как болезнь! Расскажу о том, что посчастливилось увидеть мне сегодня, пятнадцатого мая, вечером… Юлики, конечно, опять нет дома. Фрэнк, конечно же, опять спит. (Собачий лай.) Бобби, конечно, опять охотится за кем-то и лает… Я сгребал опавшие листья в саду, начал после обеда и так увлекся работой, что не заметил, как стемнело. В саду почти одни эвкалипты, их называют здесь каучуковыми деревьями, и их столько видов — не перечесть. Я должен был сгребать опавшую листву в кучи, затем складывать в корзину и переносить за дом, а там, в скалистой части сада, сжигать. В огне листья трещат, и от них поднимается густой, белесый дым, едкий, щекочущий ноздри… В какой-то момент я оторвался от работы и взглянул на небо. Весь небосвод затянут облаками, и лишь далеко, над городом, виднелся крохотный просвет. Как раз такой, чтобы в нем поместиться Южному Кресту. Четыре яркие звезды ромбом и пятая, побледнев, чуть в стороне. На всем необъятном небосводе ни звездочки, кроме этого созвездия Южного Креста… По-моему, такое очень редко бывает. Неожиданно меня охватило чувство приподнятости и какого-то беспричинного счастья: это добрый знак, хорошее предзнаменование, эти мои путеводные звезды. Они указывают путь и сами идут со мною, хранят и оберегают меня, мои счастливые звезды, и отныне, куда бы ни забросило меня в скитаниях по свету, они навсегда останутся со мною…

(Пауза. Магнитофон выключают. Включают снова. Чистый и сильный женский голос поет венгерскую народную песню. Затем слышатся аплодисменты, хаотический шум, гул многочисленной аудитории.)

Д ю р и. Дорогие гости, разрешите от вашего имени поблагодарить артистку Дору Ланцош за этот чудесный концерт. Ее исполнение венгерских народных песен заставило всех нас, здесь присутствующих, вспомнить молодость. Нам остается только пожалеть о том, что она уже отбывает на родину и мы лишаемся удовольствия слушать ее изумительный голос. Но память о ней мы сохраним…

Ю л и к а. И голос Доры тоже сохраним. Мы записали концерт: у меня была с собой tape.

Д ю р и. И тебе, Имре, спасибо от всех нас. Твой остроумный и трогательный рассказ воссоздал для нас Будапешт прошлого и настоящего, и мы смогли хоть на час снова почувствовать себя на родине… (Обрывки разговора.) Что ты говоришь, Эржи?

Э р ж и. Имре, прошу тебя, расскажи еще раз ту чудесную историю — про Костолани…[31]

И м р е. Да все уже слышали. И ты, и Юлика, и Эва.

Э в а. Расскажи еще раз. Поучительная история.

М и ц и. Какая история? Мы не слышали! Просим тебя, расскажи! (Раздаются голоса: «Расскажи!» «Просим!»)