Посредник

— Все слишком сложно, — тяжело вздохнул Академик, его напряженность совершенно испарилась, — вы видели документы — вопросы экспансии неоднократно обсуждались. Мысли о наступлении возникали при любом кризисе наверху. Но эти идеи всегда отметались как несостоятельные. Ведь лучше от этого не будет. Никому не будет. Наше хозяйство не переварит такого количества людей нуждающихся в медицинской и психологической помощи. Мы не сможем обеспечить нормального течения процесса ассимиляции. На перестройку жизни России уйдут долгие годы. А честно говоря, мы не можем изменить климат. И это самое главное. Без изменения климата Россию уже не спасти. А в современных условиях наше вмешательство в политику верхней России сделает только хуже.

— Вы помогали Правительству России? Что бы они смогли удержать свою власть?

— То есть? Помогали? — посмотрел искоса Академик.

— Спецоперации. Политические убийства. Изоляция недовольных. Перевод их по землю. Это же фактически гражданская смерть. Ссылка. Вечная ссылка недовольных. Вы делали это для правительства России?

— Это взаимовыгодно. А политических убийств мы давно не совершаем. Мы отказались от этого сотни лет назад. Они наверху давно обходятся своими силами.

— Чистенькими выходите? — поддел Седов.

— Можно сказать и так. Чистенькими, — угрюмо согласился Академик.

— Но вы могли бы содействовать эмиграции! Могли спасать людей!

— Нет. Не могли, — Академик покачал головой, — Правительство России наотрез отказалось выпускать кого-то сверх квоты. Даже угрозы не помогли. И посулы не помогли. Они уперлись. Вы представляете властные амбиции этих карликов. Они решили править умирающей страной. Им не привыкать. А статью Богородицкого договора о неразглашении жизни подземелья мы соблюдаем четко. Это единственная статья, которая выгодна и нам и им. Поэтому у нас нет возможности решить данную проблему.

— А наверху знают о вашей силе?

— Им это все равно, — горько усмехнулся Академик, — когда тонет «Титаник» какая собственно разница от чего вы умрете? Они бессильны против нас, и они это знают. Мы не ведем против них пропагандисткой войны, а они отправляют нам нужных людей. Тех людей, которых мы можем и хотим спасти.

— Но ведь и это полуправда, — с неожиданной злобой выкрикнул Седов, — дело может не в этом, а в элите подземелья которая, не желает терять свою власть. Власть здесь под землей!

Академик помолчал.

— И чем вы отличаетесь от правителей сверху? Тех искусили электронные деньги. А вас искусила власть. Абсолютная власть в тепличных условиях золотого века. Власть равная власти Творца.

— Да нас искусила власть, — как-то печально согласился Академик, — это известная ловушка. Даже наш гуманизм, это гуманизм спасателя на вышке «Хочу спасу. Хочу не спасу». Мы в тупике. И давно в тупике. И знаете выхода из него мы не нашли.

— Мы. Кто мы? — жестко переспросил Седов.

— Мы. Поколения интеллектуальной элиты подземелья.

Академик посмотрел на носки своих кожаных мокасин. Тихо произнес:

— А знаете, наша служба охраны покоя давно вычислила ваши прогулки. Мы знаем о вашем интерес к оружию. О тайных разговорах со многими людьми. Тайной агитации, которую ведете вы. Мы знаем, что вы готовите заговор. Может, думаете захватить оружейные склады. Или еще что-то. Но мы вам не мешаем. Потому, что мы демократичны и надеемся на ответственность людей. В том числе и вашу.

— Вы сами в это не верите.

— Хочу верить, — Академик посмотрел на Седова, — вы правы. Это не вся, правда. У нас есть колоссальные запасы оружия, боеприпасов, амуниции, медикаментов и продовольствия. Это рудимент нашей политики. Такая традиция со времени Богородицкого договора. Когда-то нам хотелось вернуться. Вернуться Освободителями народов от тирании. Вы правы в том, что российскую армию мы перебьем как тупых кур. Но дело не в выигрыше войны, а в выигрыше мира. А вот здесь все сложно. Или наоборот просто. Мы не только не сможем обеспечить хорошую жизнь народу России. Мы так же не сможем поднять жителей подземелья на борьбу. На настоящую длительную и кровавую борьбу. Борьбу за свободу, а не за гедоизм. Посмотрите вокруг. Изобилие развратило людей. Они думают только о дне сегодняшнем. Их интересуют гонки, виртуальные игры. Мало кто работает. Еще меньше рожает детей. Собственно естественная убыль восполняется только переселенцами. Именно для этого переселенческая политика и навязана нами Правительству России. Навязана силой. Но ситуацию это не меняет: очень мало, кто хочет помочь ближнему. Наш народ отвык от нерва страдания и борьбы. Он не хочет войны. И не сможет ее вынести. Это наша трагедия. Мы обречены не в меньшей степени, чем вымерзающая верхняя Россия.

— Вы говорите за всех? — насмешливо спросил Седов.