Post scriptum

26/IV. Сегодня l’esprit poйtique[282] овладел мною, и я в письме к Ginette[283] подробно описал холод, дождь и снег, в последние дни так испортившие le temps d’avril[284]. Написал, как я жду le printemps vrai avec son soleil et sa brise chaude et caressante[285] и закончил цитатой из собств. стихов: «Смелей подбрасывай, мой друг…» etc.

27/IV. Были с мамой на даче. Стоит холодная погода, то и дело начинается снег.

28/IV. Заметил, что стал чувствовать себя гораздо лучше, чем всё это время. Петя получил «5» за русский язык, и поэтому Наташа вернула ему марки, отобранные несколько дней назад за беспорядок в комнате. Я же не могу назвать себя ревнителем строгих мер в воспитании.

29/IV. Утром был в издательстве. Получил XXII–XXX кн. Ливия в переводе М.Е.Сергеенко. Сдать готовую работу надо к началу сентября. Что же касается договора на VI–X кн., то он до сих пор не заключен. Затем был в СФК[286] по поводу того круглого стола, который состоится 20.V: «Ученые об эстетическом воспитании в школе». Когда я был школьником, классный час у нас в классе проходил в тот самый день, когда бывали занятия в музее. Директор его И.А.Антонова написала письмо в школу, где просила о том, чтобы меня отпускали на занятия, а Л.А.Лясковская взяла это письмо и порвала. Вот как смотрели на эстетическое воспитание в 60-е годы.

30/IV-88. Сегодня утром читал со студентами «Метаморфозы», у каждой ученицы был свой текст (Pyramus, Pigmalion, Orpheus, Aurea aetas и превращение ликийцев в лягушек)[287], а у Нат. Васильевой [288] – гибель Лаокоонта из второй песни «Энеиды». Такие занятия чрезвычайно полезны; что же касается грамматики, то она на этом материале великолепно повторяется.

Потом поехал в Калитники. Убрал могилу. Какая-то старушка отдала мне остатки серебряной краски, которой я покрасил заржавевшие кресты на тех соседних могилах, куда никто не приходит. Заехал за чемоданом в Кузьминки и теперь еду на дачу, где мама и Варя находятся со вчерашнего дня, а Наташа с Петей должны приехать из Ясенева после третьего урока.

Вчера Горбачёв принял патриарха Пимена и членов Синода (обоих Филаретов, Ювеналия, Алексия и Сергия с Владимиром; почему-то не было Питирима). Подобного этому событию за семьдесят лет истории не было; но что это: поворот или spectaculum? О встрече этой сообщено во всех газетах, что же касается самой речи Горбачёва, то она звучит вполне по-европейски. Вчера в «Правде», которую раскупили во всех киосках мгновенно, была статья о Тухачевском и др., где говорилась главным образом не о том, что они невиновны, а о том, каков был характер обвинений, о чем раньше старались умалчивать.

Чешский социолог, с которым последние дни работала Наташа, сказал: «Такие статьи у нас были возможны только двадцать лет назад, id est in 1968 AD». NB!

3/V. Три дня провели на даче с мамой, Петей, Наташей и Варей.

6/V. У меня день Ангела. Дома вечером никого не было, кроме мамы. Утром мы с ней были в Калитниках на литургии, молебне и панихиде, вечером она приехала в Ясенево. На папиной могиле посадили примулы и немного привели в порядок могилку, которая находится рядом с нашей. Служба была очень хороша. Причт поднес мне в подарок книгу о памятниках архитектуры Украины и Молдавии, все подходили ко мне с поздравлениями etc.

9/V. Что меня очень огорчает, так это характер Пети. Его избалованность и нервозность. Нервозность естественна, т. к. для своих семи с половиной лет он очень высок ростом и развит психически: он уже прочитал «Детей капитана Гранта» и «Таинственный остров», а теперь читает «Остров сокровищ» Стивенсона. Страшно то, что со временем нервозность может и не пройти, а усугубиться. <…>

За последнее время я сильно похудел, и очень болит сустав в локте правой руки. Всё это не может не беспокоить.

25/V. Вчера утром (в 6 ч.) умер А.Ф.Лосев. Накануне я виделся с Азой Алибековной[289], и ничто не предвещало конца. 24-го весь день был в СФК и поэтому узнал о его смерти только поздно вечером от Наташи, когда вернулся домой.

Утром 26-го приехал на Арбат. А.Ф. лежал в гробу в большой комнате под иконами. А.А. дала мне псалтырь и сказала: «Егор, почитай». Так, сменяя друг друга, все мы читали псалтырь вплоть до выноса. Вечером в 21 ч. началось отпевание; служил о. Владимир Воробьёв, какой-то знакомый мне (но не знаю его имени) батюшка и о. диакон Валентин Асмус. Служба продолжалась долее двух часов. Я ушел от Лосевых после 12 ночи, а рано утром снова был у них. Часов в 10 пришел о. Александр Салтыков, мы прервали чтение псалтыри и стали служить панихиду. Затем в 11 с пением «Святый Боже» А.Ф. вынесли из квартиры и понесли в машину.