Post scriptum

– Ну в смысле, что как будто так легко это: вчера был мусульманин, сегодня стал христианин или наоборот. Как на базар за картошкой. Вот я – мусульманин, жена – как я сказал, так и будет, а теща – вообще атеист, понимаешь.

– Понимаю, – согласился Али, не понимая, что он этим хочет сказать.

Таксист же радостно воскликнул, одновременно тормозя перед тем, как завернуть на маленькую улочку:

– Главное не это, э! Главное: как я сказал, так и будет! Вот!

Али опять кивнул.

– Приехали.

Машина остановилась у обочины дороги.

– Спасибо.

Таксист, развернувшись к Али, спросил:

– А ты сам-то кто?

– Огнепоклонник, – сказал Али, протягивая ему деньги.

– А-а…, – опять протянул таксист. – Ну, бывай.

– Ты тоже.

Машина тронулась, но, немного проехав, вновь притормозила. До Али донесся крик.

– Тебе что жить надоело, что ли?!

Не обращая внимания на проезжавшие мимо машины, у обочины дороги сидела, прислонившись к дереву, молодая женщина. Середину проезжей части украшала яма. Казалось она дремала, слившись воедино с разбитой дорогой и почти касающимися ее пыльными ветками дерева. Скрежет тормозов и переругивания водителей, пытавшихся объехать вмятину в асфальте, доносились до нее сквозь толстую стену пыли и шума, почти по-летнему расплавляющейся на солнце улицы.

Остановилась машина и, выпустив пассажира, тронулась дальше, затем притормозила и до нее пробился злобный окрик. Клуб пыли, поднятый отъехавшим автомобилем, укрыл потрепанным платком проезжую часть. Она открыла глаза, поспешно стянула с шеи косынку и уткнулась в нее носом.

Почувствовав чье-то присутствие, повернула голову и увидела вначале серые мужские брюки с едва заметной поперечной складкой, затем такие же в тон ботинки.

Выйдя из машины, Али направился к одинокой фигурке женщины, безмолвно сидевшей у самой дороги. Подойдя ближе, опустил руку в карман в поисках мелочи, но извлек на свет десятидолларовую купюру. Замешкался и, чтобы как-то выиграть время, спросил:

– Где музей? – смутился и быстро исправил себя. – То есть, церковь.

Она медленно подняла глаза и также медленно вытянула руку. На мгновение ему показалось, что это Алия. Потом стало стыдно от самой этой мысли. Может оттого, что эта женщина напомнила ему Алию, а может было в ее глазах нечто такое, объяснению чему не нашлось в его сбившихся мыслях, но, переполнившись внезапно необъяснимым чувством вины, он перестал шарить по карманам и поспешно бросил извлеченные деньги женщине.

Ему показалось, что она сжалась от упавшей на подол бумажки. Тормоза продолжали скрежетать. Он увидел вдали новенький церковный купол и ушел в сторону, указанной ее повисшей в воздухе беспомощной руки. Она осталась сидеть, потом засуетилась, встала и, не отряхивая особенно дорожную пыль почти побежала за ним, затем также неожиданно остановилась.

Он шел через парк, пытаясь перебороть неприятный осадок, оставшийся после встречи с Талятом. Запиликал мобильный телефон.

– Это я, – сказала трубка голосом Паолы, затем, помедлив, спросила. – Где ты, Ал?

– В парке. Здесь уже жарко, как летом.

– А у нас дождик моросит.

– Жаль, что ты не приехала со мной.

– Да, жаль. Послушай, я забыла тебе сказать… Ты слышишь меня?

– Да.