Постапокалипсис, в котором я живу

Кассель оттолкнул его и спокойно ответил:

– Я здесь не при чем.

– Ты специально ей рассказал.

Собственные пальцы сжимались в кулаки.

– У тебя больная фантазия, Аллен, – бросил Марк.

А затем Кассель сказал то, что было настоящей и нестерпимой правдой.

– Между прочим, она бы и так скоро узнала, или же ты как-то собирался объяснить ей, почему теперь следует наглухо заматывать лицо шарфом, когда бы мы начали вплотную подъезжать к Аркаду? Люди бы стали ее узнавать, а тем более солдаты: в этих городах шляется диктавитское отрепье, а у земель Аркада ты и сам часто встречал обмундированных понтарексийцев.

Рори Аллен крепко стиснул зубы. Он понимал, что Марк Кассель абсолютно прав. Но согласиться с ним он не мог. Подойдя к стене, Рори свирепо ударил в нее кулаком. Потом он присел на корточки, оперся спиной об эту самую стену и, глядя на сбитую руку, тяжело вздохнул.»

Он правда собирался открыть эту тайну Еве, но он понимал, что упустил момент еще в Городе Гор. А теперь, чем ближе они подбрились к Аркаду, тем более ему начинало казаться, что реакция Евы будет вот такой, как сейчас. Она будет думать, что он ее обманул. И теперь она по-настоящему так думает.

– Нужно что-нибудь решать, – сказал Артур, оторвав Рори от тягостных воспоминаний. – Мы же не собираемся и в правду здесь умирать.

– Как придется, – буркнул себе под нос Рори и откинулся спиной к клетке, прислонившись к ней плечом.

Пес просунул нос через прутья и лизнул его куртку.

Всю дорогу, на протяжении всего пути в этом фургоне Рори только и думал, что о Еве и о своей вине перед ней. Артур был несомненно прав: Рори не стоило так зацикливаться на том, что он утаил от Евы правду. Но ему было легко говорить, ведь если бы Артур увидел Еву на одном из экранов в Аркаде, он бы сразу подумал о ее родителях, об их загадочной смерти, а не о том, как заставить Еву вступить в орден. И теперь, когда Рори осознавал свою оплошность, он наказывал себя и винил; наполовину он даже считал справедливым, что его схватили солдаты и посадили в этот фургон.

Конечно, он понимал, что рано или поздно она его простит. Наверное, да. Он надеялся на это. Но в данный момент, когда ссора бурлила живыми эмоциями, ему желалось только одного – отмотать назад прошлое. Он бы с радостью вернулся домой, в те незапамятные счастливые дни, в рабочие будни с Евой на вышках, в Город Гор, и не уезжал бы никогда в Аркад. Но дом был давно разрушен, а путь отступления – перекрыт. Фургон вез Рори обратно в Митчелл, где завтра будет казнь. Они с Артуром беженцы и они поймались.

Их схватили вчера, когда Нефритовая Долина была в часе езды. Утро выдалось морозным – на горизонте белое небо сливалось с бесконечным покрывалом снега. Рори изрядно потрудился, чтобы завести машину, но вот незадача – напрочь замело дороги. Путь был не легким, и автомобиль то и дело увязал в сугробах. К тому же отчетливо виднелись на белых полях следы недавно пробежавшей неуснувшей стаи. И все бы ничего, если бы в машине, которую нашел Кассель, исправно работала печка – но пальцы предательски коченели и невозможно было держать руль. По этой же причине Артур Дюваль вынужден был оставить острый карандаш и свои записи. Он оставил их так же, как они оба оставили Еву Гордон с Касселем – скрипя сердцем. Несомненная истина: Кассель сбережет ее, лишь бы Рори сберег для Касселя самого Артура, и только так все четверо невредимыми доберутся до Аркада, точнее – таков был план, в формировании которого Рори мало принимал участия. Ева так и не согласилась поговорить с ним и дать возможность хоть что-то прояснить в этой ситуации, и он признавал, что заслужил такого отношения.

И теперь обоим оставалось только думать о том, что они поступили правильно, отпустив Еву на время с тем, кому они на самом деле мало доверяли. Ведь это было лучше, чем то, что она оказалась бы здесь, с ними.