Поставь на карту жизнь. Любить, но не терять рассудка. Что сказал покойник

Требовалось дать ему возможность перестроиться. Перепродажа изумруда сорвалась, осталось сделать ставку на профессиональный успех: свести концы с концами и продемонстрировать общественному мнению блестящие результаты полицейского расследования. Молодчики из шайки Беннета убивают Мэри Харрис и Сэмми Николсона, приемная дочь Траски расправляется с Марсией Коллерос, а сам Траски подсылает своих людей убрать Беннета (кстати, невелика потеря). Затем дружки Беннета по наводке Амалии убивают Траски, а девица гибнет во время бандитской перестрелки — если очень постараться, то, может, удастся списать ее смерть тоже на счет шайки Беннета. Если в результате такого расклада Ди Маджио (а вкупе с ним и капитан Виллис, которого Сальваторе скорее всего возьмет в компанию) не заделается национальным героем, то другого такого шанса ему больше не представится до скончания века.

Мы в два счета обо всем договорились. Ди Маджио по возможности выводит меня из участия во всех эпизодах, а где не получится, скажет, что я действовал по его указке. Я же со своей стороны выкину из памяти все, о чем мне не следует знать.

Я положил трубку. От Эми по-прежнему ни слуху ни духу. Мною овладело дурное предчувствие. Неужели ее схватили? Нет, этого не может быть, уговаривал я себя, притом понимая, что ничего невозможного тут нет. Кое-кто мог догадаться заглянуть сюда в поисках Эми. Амалии Траски я позвонил по прямому номеру, обнаруженному мной в записной книжке Мэри Харрис. А уж в чем другом, но в сообразительности Амалии нельзя было отказать.

Сил моих больше не было сидеть в пустой квартире и ждать. Сломя голову я помчался к тому месту, где оставил автомобиль с затененными стеклами, и плюхнулся на водительское сиденье. Я понимал, что совершаю сущее безумие, но если тебе перевалило за двадцать и еще не стукнуло сто, то человеку свойственно время от времени совершать подобные безумства. Я знал одно-единственное место, где мафия Траски в случае надобности прячет людей. Если Эми угодила им в лапы, пожалуй, я застану ее там.

Я мчал, как полицейский на обед, только что не пугал прохожих сиреной. Мысли мои кружили вокруг Эми: вот она свежекрашеной брюнеткой появляется на пороге забегаловки, вот своей волнующей скороговоркой заявляет, что готова внести за меня залог, вот она ласково обнимает меня… Затем внезапно, против воли, перед моим мысленным взором возник озлобленный неудачами старик фермер и его молодая жена. В мозгу — возможно, под воздействием бешеной гонки, а может, на нервной почве — зароились эротические видения. Эми и та женщина с фермы как-то смешивались в фантазии и переплетались воедино, и при этом мои зрение, слух и напряженное внимание были прикованы к серой полоске асфальта впереди, и я каждой клеточкой своего существа отзывался на малейшие изменения в транспортном потоке, влекущем меня за собой. По пути я остановился у бензоколонки, чтобы позвонить на квартиру Мэри Харрис. Трубку никто не снял, что меня, впрочем, ничуть не удивило. В туалете я ополоснул водой разгоряченное лицо, выпил у стойки чашечку кофе и снова пустился в путь, по новой обгоняя те самые машины, которые оставил позади еще до бензоколонки.

Через час я прибыл на место. Ферма казалась совершенно вымершей. Вечерний воздух был густо напоен ароматом апельсиновых деревьев. Издалека доносился какой-то равномерный гул — должно быть, работающей динамо-машины. Не вылезая из автомобиля, я надавил на клаксон. Если в доме есть хоть одна живая душа, то при виде лимузина Траски кто-то да должен выйти.

В первый момент я просто ее не узнал. За день-два женщина постарела на несколько лет. Разорванное в клочья платье висело на ней, как на вешалке, волосы слиплись сальными прядями, лицо напоминало персонаж фильма ужасов, синяки усталости под глазами уступили место свежим «фонарям». Сунув пистолет в кобуру под мышкой, я выбрался из машины. Женщина уставилась на меня пустым, невидящим взглядом, и у меня не было уверенности, что она узнала меня.

Я подошел к ней. Эротические мечты развеялись без следа, оставив место лишь жалости и отвращению.

— Привозили сюда девушку? — спросил я.

— Убей его! — взмолилась она. — Убей, иначе он убьет меня.

Схватив женщину за плечи, я с силой встряхнул ее. Похоже, даже мышцы ее стали старчески дряблыми.

— Убей его, — вновь повторила она. — Ты всему причиной. Если бы ты не появился…

— Явился бы кто-нибудь другой, — парировал я.

Выпустив женщину, я вошел в дом. Похоже, здесь не было посторонних, только эти двое со своей взаимной ненавистью. На кухонном столе стояла бутылка спиртного, рядом — немытые тарелки и стаканы. Повсюду грязь, две лампочки перегорели, но, по всей видимости, полумрак не раздражал хозяев и не подсказывал им мысль вкрутить исправные лампы. Я вспомнил, как выглядела эта кухня, когда я впервые побывал здесь. Нет, посетителей в доме не было!

Значит, и мне здесь делать нечего. Я повернул было к двери и замер как вкопанный.