Постфактум (СИ)

Джим вздыхает, убирает руку от его лица. Спок прав. Да Джим и сам иногда ловил его на… не-споковом поведении. И думал, пытался понять, любил ли Спока, раз с такой готовностью заменил его суррогатом?

– Значит, я всё ещё люблю память о Споке. Так план твой – работает?

Спок смотрит на него – нечеловечески прекрасный. В глуби тёмных глаз мерцает отражение слабого комнатного освещения.

Кажется, он улыбается.

– Мой план не был нацелен на сиюминутное достижение результата. Сработает, когда перестанет работать инерция твоего сознания. Ты перестанешь цепляться за прошлое и вернёшься в настоящее.

– Да, но этому чуду нужно больше. Это он сейчас думает, что согласен на любые условия…

Селек уютно сопит рядом, пахнет потом, опять травами – да чёртовы же травы, они везде.

Юный полукровка, стесняющийся своей ромуланской половины.

– Ладно, Спок. – Джим прижимает коммандера к себе чуть крепче. – В тебе есть Прайм. Значит, ты знаешь, что делаешь. Доверяюсь.

– Доверься и своему коммандеру. Он будет предан тебе всегда, в этом можешь не сомневаться.

Спок забирается на краешек кровати. Молчит, нечитаемо глядя на Джима в полумраке.

– Я знаю, как умер твой Спок, – говорит, наконец. – У вас была связь, его смерть осталась на дне твоей памяти. И я извлёк её в виде воспоминания. Хочешь увидеть?

– Хочу. – Не сомневаясь. – Показывай.

Спок протягивает щупальца – и аккуратно, чтобы не разбудить, выпутывает ими Джима из сонных объятий Селека. Тот недовольно морщится во сне, но утыкается носом в подушку и не просыпается.

Плети бесшумно втягиваются обратно.

– Сядь ближе, – тихо просит Спок. Так будет проще.

Джим соскальзывает с кровати, усаживается рядом с ним, позволяет взять себя за руку.

И его захлёстывают воспоминания, состояние, мысли Спока.

Ровный механический голос, отсчитывающий секунды до самоуничтожения.

Неисправность транспортатора, позволяющая принимать только по одному.

Исчезающий в коконе золотых искр безопасник – он последний, теперь только Спок.

Голос Скотти в коммуникаторе, вопящий, что транспортатор должен перезагрузиться, последние секунды, холодный расчёт подсказывает, что нет, Скотт не успеет.

Но Спок спокоен. Он сделал, что должен. Никто не погибнет здесь, только он. Это правильно. Так и должно быть.

Нелогичное сожаление о том, что Джим останется в одиночестве после его смерти. Грусть из-за того, что он испытает преждевременный разрыв связи.

Всё это занимает две целых двадцать семь сотых секунды. Потом Спока сносит взрывом: он не горит, он только чувствует сильный удар, выбивающий дыхание.

Тьма.

Джим глубоко вдыхает, оказываясь в настоящем. У него глаза на мокром месте – прижимает запястье ко рту, горбится. Сейчас он не-ло-ги-чно готов отдать всё, что угодно, лишь бы быть со Споком в тот момент. Может, к руке прикоснуться, да мало ли, неважно это всё. Просто быть вместе, перед тем, как перестать существовать.

– Вселенная удивительна, – негромко произносит Спок-растение из настоящего, поднимаясь. – Слишком удивительна, чтобы это могло вместить сознание.

Он уходит неслышно, как тень, если бы не шорох вулканских чёрных одеяний.

Ушёл и ушёл, ладно, теперь бы залезть обратно к Селеку – а Джим не может. У него только что Спок умер. Ещё раз.

Селек проснулся очень быстро, Джим и забыл, что вулканцам на сон нужно меньше времени. Зашуршал где-то там вверху, свесился, посмотрел на капитана странно и внимательно – в слабом освещении глаз почти не видно, но… откуда-то понятно, что именно так.

Джим только улыбку из себя выдавил.

– Ты не поверишь, но всё в порядке, – буркнул хрипло.

Селек секунды три провисел молча, затем неуверенно выдал:

– Полагаю, Спок-растение показал вам что-то важное из хранимой им памяти. Я могу уйти, капитан, если вы хотите остаться в одиночестве. Наша связь не требует постоянного нахождения рядом.

– Боже, да прекрати ты осторожничать! Я не сахарный.

Джим обвил руку вокруг его шеи, кувыркнул на пол, хмыкнул.

– А ты не ожидал.

– Реакции замедлены… из-за усталости, – признался он как будто бы со стыдом, распластанный на ковре. – Доктор настоятельно рекомендовал мне отдыхать.

– А ты что? Выше врачебных рекомендаций? – И, уже тише, больше в себя: – Я б не рискнул, но каждый должен хоть раз огрести от Боунса, это полезно.

Джим негромко шмыгает носом, а потом разваливается рядом с Селеком. Голова к голове.

– У меня не было времени их выполнить. Планирую заняться отдыхом в ближайшие сорок восемь часов. К слову, я полагаю, что лежание на полу доктор тоже не одобрил бы.

– Если я перестану делать то, что он не одобряет, он решит, что я опять в депрессии.

Джим чешет нос, делая паузу в разговоре. Но потом думает, что раз уж принял решение быть с Селеком, надо начинать быть откровенным прямо сейчас.

– Мне Спок смерть Спока показал, – признаётся тихо. – Такие дела, да. Ты же помнишь коммандера?

Селек изворачивается на ковре, слегка приподнимается на локте. Вторая рука уже нашла капитанскую руку и уверенно переплела с ней пальцы.