Постфактум (СИ)

Чехов тянется к Боунсу – обнять, палец выскальзывает из хватки малыша, на что тот реагирует незамедлительно.

– А ну вернулся, мелкий засранец!

– Я тебя урою, зелёная зараза! – рассвирепевший МакКой из-за плеча Чехова сделал попытку ухватить мальца растопыренной пятернёй. – Повыдергаю листья и засолю их в компоте! Слышал, ты?!

Чтобы оттащить разъярённого врача от малыша, понадобились усилия. Паша с трудом усадил МакКоя на кровать, вручил свой рюкзак и посоветовал не пугать растение.

– Ты большой и страшный, – щёлкнул его по упрямому лбу, – а он маленький и едва родился. Успокойся. Вот, – ткнуть в рюкзак, – тут виски. Выпей.

– Хочу виски! – бескомпромиссно заявил малыш-Боунс.

МакКой закатил глаза к потолку.

– Засунь его в чёртову ванну и утопи там нахрен, – высказался напоследок, но в рюкзак всё-таки полез.

– Боунс, захлопнись.

Чехов присел на корточки перед горшком, протянул мелкому палец, за который тот тут же ухватился.

– Тебе нельзя виски, ты маленький, – заговорил назидательно. – Ты знаешь, как алкоголь действует на несформированный организм?

– Воркуешь как с сыночком, чтоб тебя, – пробурчал сзади доктор под побулькивание.

Мелкий растительный засранец уснул. Прикорнул в розетке листьев. Даже, сучёныш, на ночь закрылся в них, как в кокон. Боунс подозрительно его разглядывал некоторое время, но нет, не шевелится, глаза закрыты. Вырубив над ним лампу дневного освещения, МакКой вернулся к Пашке. В комнате был полумрак, они давно уже перебрались на кровать, а разговоры (в частности, откуда взялся зелёный ублюдок, почему он не вырастет, как Спок-растение, и сколько ещё торчать на Сартуриане), всё чаще стали прерываться глотками виски из бутыли и ленивыми поцелуями, пока где-то через полчаса совсем не сошли на нет. И Боунс уже повалил навигатора на подушки, а Пашка полез руками под его форменку, когда…

– Совсем совесть потеряли! – сердито пискнуло из тёмного угла.

– Не обращай внимания, – мурлыкнул Чехов в его губы, прижимая к себе. – Просто не…

И ладонь навигатора ложится на ширинку доктора, принимаясь медленно её расстёгивать.

МакКой был бы рад забить, но…

– Воды! Мне нужна вода! Пашка, прекрати липнуть на людях! – и, неожиданно съехав в низкий тоскливый писк: – я ненавижу этот чёртов мир, где человек не может спокойно выпить свой виски после смены.

Чехов отрывается от губ МакКоя. Задумчиво пожёвывает своими. Интересуется:

– Ты его поливал?

– Вылил в него полстакана реплицированного вискаря, когда совсем достал, – буркнул МакКой, припоминая. – Как раз с этими словами.

– Да? А… – Ладошка Чехова, отпустив молнию на штанах, начинает поглаживать пах поверх них, – тогда понятно. Подожди меня минуту.

Приходится отползти чуть в сторону, чтобы Пашка мог из-под него вылезти. Когда он подходит к репликатору, пищащая срань тут же затыкается, шелестит там чем-то у себя, падла.

Реплицировав большой стакан воды, Чехов разводит в нём немного сахара. Трогает (видно, проверяет температуру). Усаживается на стол рядом с горшком, осторожно вливает воду под корешки.

– Ты, Боунс, придурок, – говорит, полусмеясь, – кто растения вискарём поливает? Ты б ещё ацетона бахнул.

– Что бы ты понимал, мелочь, – бурчит растение, ёжась под брызгами воды.

– Что он просил, то и бахнул, – становится не по себе. А ну как реально отравил бы чёртов фикус. МакКой поднимается, проходит к двери, попутно натягивая захваченную со стула форменку поверх майки.

– Подождёшь десять минут? Схожу за… горшком побольше и какой-нибудь питательной ерундой. Он же, скотина, за день вырос и горшок скоро развалит.

– Вот и вали, – доносится вслед ворчливый писк.

После того, как они пересадили мелкого Боунса, полили хорошо и подкормки добавили, тот слегка повеселел. Правда сексом заниматься всё равно не давал – пришлось вынести горшок в ванную, где он и простоял до следующего утра. А потом Павел и вовсе забрал его к себе, потому что нервы Боунса не выдерживали ежедневного общения с самим собой.

Зато у самого Чехова мини-док чувствовал себя замечательно. Ругался, когда тот реплицировал чипсы или мороженое, требовал вискаря, тихонечко урчал, если его почесать под подбородком (правда, тут же начинал ругаться в три раза злее и отворачивался). Он вырос до размеров двухлетнего ребёнка, отрастил широкие листья, даже обрёл некоторую похожесть с доктором в чертах лица. Научился называть лейтенанта «Паша», на «Пашенька» упрямо не соглашался.

Теперь, если МакКой начинал слишком уж нудеть или тиранить, можно было пригрозить чем-то вроде: «Боунс, ты осторожнее, вот уйду к своему маленькому МакКою, будешь один тут торчать». МакКой ворчал, но обороты и правда сбавлял.

А потом стало не до долгих встреч с доктором в медотсеке или после смен. «Энтерпрайз» сняли с миссии на Сартуриане.

========== Эпилог ==========