Читаем Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 полностью

В свою очередь, в патрональных автократиях патриархальный глава приемной политической семьи нелегитимным и незаконным образом на национальном уровне распространяет свою власть над людьми, имуществом и деятельностью семьи на юридически совершенно независимых от него граждан и их семьи, пользуясь при этом государственной монополией на применение насилия. Для него семья, дом, имение и страна принадлежат к одному культурному паттерну. Хотя формально он «управляет» страной, его деятельность нельзя описать этим глаголом так же, как и деятельность отца семейства в рамках своей семьи. В действительности он скорее распоряжается людьми, их имуществом и статусом. Соответственно, глагол «распоряжаться» более точно описывает управленческую деятельность верховного патрона во всех сферах социального действия.

3.6.2.3. Вассализация и построение карьеры при поддержке патрона

На первый взгляд, существует очевидное противоречие между тем, как мы описываем связи внутри группы, и ее иерархическим порядком, поскольку в контексте связей мы говорим, что кланы могут базироваться на маленьких группах или еще более тесных компаниях друзей, составляющих ядро неформальных сетей, тогда как теперь, в контексте иерархии, говорим, что верховный патрон по аналогии с отцом семейства подчиняет себе всех членов приемной политической семьи и распоряжается ими, что не предполагает наличия в клане равных акторов. Это противоречие разрешается в пользу иерархий: горизонтальные связи, хотя и могут поначалу присутствовать в братстве, рано или поздно трансформируются в вертикальную патрональную иерархию. По мере консолидации режима бывшие «товарищи» становятся «вассалами», то есть людьми, которые не только лояльны верховному патрону, но и готовы пожертвовать своей автономией, выполняя любое данное им задание, независимо от того, насколько оно унизительно в глазах общественности. Тех, кто не принимает вассализацию (то есть патронализацию), но при этом остается лояльным, отправляют на синекуру, где они получают должность с достойным доходом, но небольшим количеством или отсутствием должностных обязанностей. Того, кто хочет сохранить свое достоинство и не проявляет лояльности, изгоняют[551].

По мере того, как в ходе автократической консолидации [♦ 4.4.1.3] «товарищи» по автократическому прорыву выводятся из игры, на их место приходят следующие поколения членов клана, которые не разделяют идентичность его первоначального ядра и подчиняются патрону по умолчанию[552]. Хотя новички более лояльны, чем первоначальные члены, считавшие себя равными патрону, при получении политических должностей они, как правило, подвергаются различным тестам: (1) тест на лояльность предполагает различные специфические задания (в действительности часто незаконные), при выполнении которых они должны доказать, что служат интересам клана в целом и верховному патрону в частности; (2) тест на потенциальные возможности предполагает наличие некоего вызова. Как правило, это непростая должность, где они должны показать профессиональные умения и мастерство; и (3) компрометация предполагает, что задачи, которые они выполняют в соответствии с пунктами (1) – (2), практически закрывают для них возможность начать альтернативную карьеру, не говоря уже о карьере в конкурирующей патрональной сети. Пункты (1) – (2) помогают укрепить доверие, тогда как пункт (3) формирует патронально-клиентарные отношения, поскольку компрометация означает, (1) что новичка, совершившего незаконные действия, можно шантажировать, чтобы он и дальше выполнял приказы патрона, и (2) что он становится клиентом, которому требуется нечто (карьера или высокая должность), чем монопольно обладает патрон. Лишившись автономии после подобного трехступенчатого обряда перехода, такие люди на политических должностях являются одними из лучших слуг верховного патрона. Несмотря на то, что в перспективе они могут удалиться на синекуру в какое-нибудь тихое политическое захолустье, время от времени их могут вызывать для выполнения каких-либо ненавистных «дополнительных обязанностей». Таким образом, то, что является наказанием для бывших членов-основателей и соратников верховного патрона в прошлом, предоставляется в качестве награды для присоединившихся в последствии акторов.

3.6.2.4. Кланы или трибы? Нелояльность и аморальная семейственность

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги