Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2

Поскольку западные наблюдатели происходят из среды, в которой сферы социального действия отделены друг от друга, и это разделение глубоко укоренилось в их поведенческих и когнитивных моделях, то при изучении смены режима, они склонны фокусироваться на безличной институциональной структуре. Это не значит, что они вообще не видят персональных отношений или личности акторов. Скорее они часто интерпретируют их через призму безличных институтов: акторы – это, по сути, их формальные титулы и компетенции, предоставленные им институциональной структурой, тогда как влияние сетей сильных связей воспринимается как отклонение, «взяточничество», «кумовство» и т. д. [♦ Введение]. По их мнению, фундаментальный характер политического режима определяется безличными институтами, а его изменения признаются только в той степени, в которой они затрагивают эти институты.

Такой одноуровневый подход работает, если сферы социального действия отделены друг от друга [♦ 1.2], поскольку в этом случае сила сильных связей снижается, так как она эффективна только в одной сфере социального действия. Соответственно, функционирование режима определяют безличные институты, не подчиняющиеся при этом личным сетям. Однако чем меньше социальные сферы отделены друг от друга, тем меньше безличные институты определяют характер режима и тем больше на него влияют личные связи. И если смену режима, где доминируют безличные институты, а социальные сферы отделены друг от друга, можно адекватно описать с помощью одноуровневого подхода, то режимы, где разделение сфер не такое четкое, требуют – как мы отмечали в Главе 1 – двухуровневого подхода, в котором внимание уделяется как безличным институтам, так и личным сетям сильных связей. В рамках этого подхода личные сети и их влияние рассматриваются не как отклонения от фундаментального (безличного) функционирования режима, а как составные и неотъемлемые его компоненты.

При анализе последовательностей можно выделить по два характерных процесса для каждого уровня:

• на уровне безличных институтов существуют: (a) демократическая трансформация, то есть налаживание формальных, юридических гарантий разделения ветвей власти, публичного обсуждения и различных социальных автономий (частная собственность и т. д.) [♦ 4.3–4], или ее противоположность, (b) антидемократическая трансформация, то есть подавление вышеупомянутых институтов через урезание прав и полномочий;

• на уровне личных сетей существуют: (a) патрональная трансформация, которая включает в себя политическую, экономическую и/или социальную патронализацию людей, или ее противоположность, (b) антипатрональная трансформация, которая предполагает разрушение сильных связей патронализма и патронально-клиентарных сетей с заменой их на безличные структуры и горизонтальные отношения[878].

Для более четкого понимания антипатрональной трансформации можно обратиться к Таблице 2.3 в Главе 2 [♦ 2.2.2.2]. В этой таблице приведены ключевые измерения, отличающие патрональные отношения от непатрональных: неформальные и формальные, нормативные и дискреционные, коллективные и персональные (полномочия), а также бюрократические / институциональные и клиентарные / личные цепочки соответственно. Когда речь идет об изменениях на уровне личных сетей, патрональная или антипатрональная трансформация предполагает движение именно в рамках этих четырех измерений. Патрональная трансформация означает, что структура, где доминируют формальность, нормативность, коллективность (полномочий) и бюрократические / институциональные цепочки движется в направлении другой структуры, для которой характерны неформальность, дискреционность, персональные (полномочия) и клиентарные / личные цепочки. В свою очередь, антипатрональную трансформацию можно считать успешной, если, с точки зрения четырех ключевых измерений, она происходит в противоположном направлении.