Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа

отрефлексировано в трудах основателей "Школы анналов" -

Люсьена Февра и Марка Блока и продолжено в трудах Фернана

Броделя, Жака Ле Гоффа и других. А. Гуревич, с точки зрения

историка, следующим образом характеризует задачу исследования

"анналистов", -- ту же самую задачу, которую на другом уров

не, с другими акцентами, другими методиками и аналитическими

приемами и в другое время, решал и постструктуралист Мишель

Фуко: "Историк должен стремиться к тому, чтобы обнаружить

те мыслительные процедуры, способы мировосприятия, привычки

сознания, которые были присущи людям данной эпохи и о кото

рых сами эти люди могли и не отдавать себе ясного отчета, при

меняя их как бы автоматически, не рассуждая о них, а потому и

не подвергая их критике. При таком подходе удалось бы про

173

ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ

биться к более глубокому пласту сознания, теснейшим образом

связанному с социальным поведением людей, подслушать то, о

чем эти люди самое большее могли только проговориться незави

симо от своей воли" (16, с. 48).

Гуревич называет подобный подход непривычным для исто

рической науки, хотя непривычность его скорее относится к рус

скому научному сознанию, нежели к западному, где традиции

духовно-исторического подхода или работы культурологов типа

Хейзинги имеют достаточно давние и прочные корни. Не говоря

уже о том, что более чем тридцатилетняя практика поструктура

листских исследований развивалась именно в этом направлении.

Гуревича как историка интересуют прежде всего новые возмож

ности изучения прошлого: "Этот подход... коренным образом

изменяет исследование сознания и поведения людей: от поверхно

сти явлений он ведет историка в неизведанные глубины. История

высказываний великих людей потеснена историей потаенных мыс

лительных структур, которые присущи всем членам данного об

щества... Исследуя эти социально-психологические механизмы,

историк из области идеологии переходит в иную область, где

мысли тесно связаны с эмоциями, а учения, верования, идеи ко

ренятся в более расплывчатых и неформулированных комплексах

коллективных представлений. Историк вступает здесь в сферу

"коллективного неосознанного" (я предпочитаю этот термин по

нятию "коллективного бессознательного", поскольку оно отягоще

но идеологическими и мистиче

скими обертонами)" (там же).

"Культурное бессознательное"

За исключением акцента на

исторической перспективе и

весьма знаменательного для тра

диционного академического соз

нания нежелания затрагивать подозрительную сферу бессозна

тельного, описываемый Гуревичем "новый подход" является ос

новой той методологической процедуры, которая получила назва

ние деконструкции. Собственно выявлением бессознательных ме

ханизмов, обуславливающих мысли и поведение людей, неважно,

в прошлом ли (хотя и в прошлом тоже -- вспомним труды

М. Фуко и П. де Мана, посвященные историческому культурно

му бессознательному), или в нынешнем сегодня, теми поисками

"детерминации невысказанного" (19, с. 159), по определению

Ж. Дерриды, и занята многочисленная рать зарубежных и отече

ственных деконструктивистов, подчеркивающих, в отличие от

174

ГЛАВА III

Гуревича, бессознательный и алогический характер искомого кол

лективного "культурного бессознательного".

В самом общем плане Гуревич называет этот подход

"изучением ментальности", что, по его мнению, "дает возмож

ность ближе подойти к пониманию социального поведения людей

-- поведения индивида в группе, группового поведения, ибо это

поведение формируется под мощным воздействием ментальных

структура (16, с. 48), и делает из этого вывод, имеющий самое

непосредственное отношение к тем задачам, которые ставят перед

собой современные западные культурологи: "По моему глубокому

убеждению, исследование ментальностей может дать возможность

перебросить мостик над пропастью, создавшейся в результате

размежевания социальной истории и истории духовной жизни"

(там же, с. 48-49).

Это возвращает нас к исходному пункту аргументации: есть

одна сфера, где проблематика исторической ментальности или,

как раньше говорили, духа времени, всегда проявляется наиболее

наглядно, -- это область художественной литературы и других

видов искусства. И в этом отношении "анналисты" явились пря

мыми предшественниками постструктуралистов и деконструктиви

стов, стремящихся выявить структуры, закономерности или сте

реотипы исторической ментальности, или, вернее, природно ей

присущую противоречивость. Очевидно, стоит привести определе

ние деконструкции М. Рыклина, одного из наиболее ярких пред

ставителей московских деконструктивистов: "Деконструкцию

можно понимать как попытку объяснить гетерогенное множество

нелогических противоречий и иного рода дискурсивных возмож

ностей, которые продолжают довлеть над философской аргумен

тацией даже при устранении логических противоречий" (19,

с. 163). Недаром своей славой историка один из основателей

"Школы анналов" Люсьен Февр обязан работам по исследова

нию "литературного сознания" корифеев французской литературы

XVI в. Деперье, Маргариты Наваррской и Рабле (133, 134,

135).

Литературность как придание миру смысла

В атмосфере подобного

смешения истории и литературы,