Постмодернизм. Взгляд изнутри

Л. О. Горбовец Постмодернизм : взгляд изнутри

ПРЕДИСЛОВИЕ

Книга о постмодернизме задумывалась давно. Еще при изучении региональных культур и, в частности, музыкального (исполнительского) искусства Екатеринбурга приходилось постоянно сталкиваться с явлениями, не поддающимися привычной классификации, вычурными и какимито странными, не укладывающимися в строго установленные нормы (правила) существования. Смешение разных ракурсов, манер, стилевых образований, тяготение к римейку и парафразам, моделирование первоисточника в пространстве чуждого ему контекста и т. д. – все давало богатый материал для размышлений.

Поиск истины привел к возникновению ряда статей, посвященных «неопределенностям» культурной парадигмы, захватившей последние десятилетия ХХ века и начало следующего. Осмысление событий различной глубины и значимости подкрепляло уверенность автора в том, что новый дискурс не есть данность лишь культуры Запада, как утверждалось отечественной искусствоведческой школой, что он характерен и для музыки, театра, живописи, развивающихся на родной почве. Кое-кто, правда, отмечал б'oльшую духовную самобытность отечественного постмодернизма и пр. Так или иначе, явление это состоялось, было принято, узаконено в правах, благодаря чему началось его изучение.

Статьи и эссе, помещенные в данной книге, есть результат авторского анализа культуры постиндустриального общества. Они были написаны приблизительно в течение последних 15 лет как подготовительный материал к будущей монографии. Однако обстоятельства внешние потребовали более раннего опубликования. Автор искренне надеется, что и в таком виде книга представляет интерес для читателя. Одновременно автор выражает огромную благодарность за работу над изданием Ольге Николаевне Грозных, без умного, энергичного и доброжелательного содействия которой книга не вышла бы в свет.

Л. Горбовец

Часть I В ПРОСТРАНСТВЕ ПОСТМОДЕРНИЗМА

РОМАНТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ XXI ВЕКА

Основным завоеванием романтизма было новое осознание статуса художника-творца. Пушкинская формула «нас мало избранных» вполне выражает идею демонизма артистической личности, ее всевластия. Пристальный интерес к самопознанию, к изучению внутреннего мира человека, каким бы «обыкновенным» он ни был, реакций на проявление мира внешнего, окружающей героя среды – суть художественных творений романтического автора. Отсюда мотивы исповедальности, автобиографичности. При этом романтизм обращается к непосредственности переживания, вдохновенной импровизационности уже на стадии создания произведения, когда некая эскизность, незавершенность его и есть проявление высшей озаренности гения.

Романтическая парадигма оказала огромное влияние на искусство последующего времени. ХХ век представляет целый спектр стилей, направлений, школ и групп, которые развиваются в русле постромантических веяний. Однако век выдающихся научных достижений, мощного техницизма, триумфа самых дерзких экспериментов значительно повлиял на творческий процесс: интеллектуализировал его, изменил, обновил, усложнил технологически средства выражения, которые, помимо художественного замысла, обрели особую ценность. Не только игра ума, но и тончайшее выражение чувства потребовали почти математического расчета и т. д. С другой стороны, значительно расширились границы предмета искусства. Все это объясняет новые ракурсы во взаимоотношениях автора и его героя, более изощренные модификации известных романтических мотивов, в том числе и мотива личностной самодостаточности. К концу XX – началу XXI века этот мотив приобретает иное разрешение: из сферы переживанияпроживания он переходит в сферу театральной игры, самоиронии, сферу представления, обращая в миф и иллюзию любую стабильность и самодостаточность.

В известной мере подтверждением тому явилась выставка живописи М. Брусиловского (Екатеринбургский музей изобразительных искусств, 10— 30 ноября 2001 г.), основной массив которой составили камерные вещи мастера, знаменитого тяготением именно к крупным многофигурным композициям и глубоким философским обобщениям. Ее можно было бы назвать «исповедью сына века» по пронзительности личностной интонации, по романтической «открытости» сюжетов. В целом ряде полотен художник обращается к жанру портрета, быть может, одному из самых интимных жанров. В качестве моделей выступают друзья и люди, близкие автору, но чаще он сам не только в виде героя античного мифа, сюжета из Ветхого или Нового Завета, разыгрывая участника театрального фарса, сценки из современной «обыкновенной истории», но и в классическом жанровом варианте.

Тонкий мастер психологического исследования модели, умеющий схватить суть образа в его потаенном внутреннем проявлении, на сей раз он словно намеренно не делает этого.