Постмодернизм. Взгляд изнутри

Легкое лукавство, ирония или гротеск внешней формы скрывают либо маскируют черты портретируемого, как будто прячут от постороннего взгляда в театральный костюм ли, декорацию, урбанистический фон жизнь летящую, скользящую, исчезающую… Случайный блик высвечивает в характере такие же случайные, обманчиво меняющиеся мгновения, создавая иллюзию романтической сиюминутности давно ожидаемой встречи.

Виртуозность живописной техники, торжествующая в лаконичности и экспрессивности рисунка, изощренности колористических решений, свободе мазка («Мастерская Лысякова», «Портрет на фоне…», «Артаксеркс…» и др.) в какой-то момент затмевает собой заданный ход повествования. Красочные поверхности переливаются, колеблются либо блещут светоносностью, либо мерцают мраком неразгаданной тайны («Карнавал…», «Тревога», «Ностальгия» и др.). Вещи, написанные alla prima, особенно декоративны, в них характерность растворяется, как бы смазывается… Самоценна лишь живописная красота линий, объемов, ритмических узоров… Впечатление маскарада, «пира во время чумы», незаметной тенью скользит по лицам этого призрачного празднества, где первый герой-шут – сам художник.

Программа Ардити-квартета (Свердловская филармония, 9 ноября 2001 г.) – еще один пример романтической иллюзии. Английские авторы конца ХХ века Дж. Диллон, Бр. Фернихоу, Дж. Кларк, как и мэтр отечественного авангарда Э. Денисов, несмотря на усложненность фактуры сочинений в духе новейших изысков композиторской техники, тяготеют к quasi-романтической импровизационности стиля, сюжетной ассоциативности, где мотивы вселенских катастроф переплетаются с мотивами идеальной красоты и хрупкой беззащитности.

Ансамбль интерпретирует эту музыку с выразительностью истинно романтической манеры. Таковы мощные, насыщенные светотенью рельефы фактурных пластов с драматическими монологами солирующих альта и второй скрипки, как в Третьем квартете Фернихоу, подобном большому симфоническому полотну. Таковы дымчатые, серебристо-дымчатые кружева пассажей, тающие в прозрачных звучаниях pianissimo ухода и увядания в утонченной партитуре Четырех пьес Денисова. Такова плотная, массивная поступь аккордовых линий пространного исследования для гобоя и струнного квартета Кларка, когда словно ощутимо дыхание мира, находящегося в покое.

Живописная, полная разнообразия жизнь штрихов, ритмов, акцентов, виртуозность музыкантов, так свободно общающихся друг с другом, обманывают легкостью и непосредственностью процесса концертирования. Однако исполнение зиждется на высшем владении техникой квартетного мастерства, которая по точности и «объективности» сопоставима с компьютерными технологиями, где не может быть никакого сбоя, где весь комплекс выразительных средств и стилевых «манер» отлажен до такой степени, что возникает некая новая целостность. В ней каждый – солист, но в то же время равен партнеру, в результате возникает «художественный ум» интерпретации, без которого уже невозможно представить современное ансамблевое исполнительство.

Ролан Пети, всегда проявляющий «редкую чуткость к пластическим мотивам действительности» (В. Чистякова), создал для русской сцены одноактный балет «Пиковая дама» на музыку Шестой симфонии П. Чайковского (Большой театр, 30 октября 2001 г.). Структура композиции состоит из четырех фрагментов, представляющих в сконцентрированном виде коллизии известного сюжета. Совсем не случайно Пети меняет порядок двух последних частей симфонии: игра смыслами, парадоксальность открытого финала – суть трансформации романтической идеи. Пушкин в своей повести пародирует «наполеонизм» героя. Чайковский решает извечную проблему неуместности любви, возвышенной и чистой, в условиях современного ему социума. Пети обращается к вполне актуальной на сломе тысячелетий теме соотношения рационального знания и начала иррационального, «надличностного».