Постмортем

— Пустите! — взревела раненым медведем принцесса и принялась локтями прокладывать дорогу к отцу, но не тут-то было — стена придворных, сомкнутая невероятно плотно, по крепости сравнялась с каменной. — Пустите же, вы!.. — стоявший сбоку некромант видел, как девушка билась о спины, пока по её лицу ручьём текли злые слёзы.

Юношу бесцеремонно отодвинули в сторону, толкнули и мгновением спустя чуть не сбили с ног: все, кто находился в покоях, со всех ног неслись к постели короля, по всей видимости, сами не зная, зачем. Но среди всего этого безумия нашлись два человека, сохранявшие спокойствие.

Первый, в мантии с серебряными лилиями, неторопливо вышел из толпы, придерживая висящую через плечо сумку, от которой даже на расстоянии приятно пахло травами. Лекарь.

Второй, старый и сухонький, в алой ливрее и смешной высокой шапке, всё это время стоял в дверях, сжимая в руке тяжёлый позолоченный посох с гербом Гримхейма в навершии.

Лекарь подошёл к нему, покачал головой и что-то негромко произнёс. Мажордом мелко и быстро кивнул, поднял руку с посохом, и по залу разнеслись три размеренных тяжёлых удара, после которых воцарилась непроницаемая ватная тишина.

— Король умер! — провозгласил слуга.

Люди замерли. Жози, пользуясь моментом, прорвалась к постели с телом отца. Повисло молчание, тяжёлое и холодное, как камни здешних вмиг осиротевших стен. На застывших лицах вельмож читалась растерянность вперемешку с непростыми раздумьями. Все, абсолютно все, кто только что убеждали короля в верности и давали клятвенные обещания поддержать его дочь, обратились в соляные столбы.

Жозефина ни на кого не обращала внимания и тихо всхлипывала, держась за остывающие ладони отца. Тальф прятал лицо в тени, грел в карманах замёрзшие руки и чувствовал, как в нём с каждой секундой растут презрение и ненависть к этим людям.

И когда молчание стало совсем уже неприличным, некромант откинул капюшон и воскликнул так громко и отчётливо, как только мог:

— Да здравствует королева!

Глава 8

— Да здравствует королева! — тут же отчаянно завопили все присутствующие. Завопили наперебой, стремясь выкрикнуть заветные слова как можно громче, чтобы новая королева услышала и оценила рвение, но королеве было плевать. Она встала с кровати и вытирала рукавом платья покрасневшие глаза.

Тальф глядел на неё, гадая, что теперь будет.

Юноша не стремился становиться королевским провозвестником, хотя по давней традиции это давало определённые привилегии, но стал им — и, кажется, склонил чашу весов в одну из сторон. Некромант странно себя чувствовал — как будто само время с треском и скрипом тяжело перевалилось из одного русла в другое.

Поздравления, поклоны, горячие заверения в дружбе и лояльности. Те же лица, что ещё мгновение назад были совершенно непроницаемы, порозовели и расцвели улыбками. А Жози стояла посреди заполненного лицемерами зала с телом отца за спиной — и взгляд её никому ничего хорошего не сулил.

Металлический звук заставил Тальф обернуться.

В зал неторопливо входили трое — два огромных усача в тёмно-зелёной гренадерской форме и высоченных шапках, и третий — копия почившего короля, разве что немного моложе и шире в плечах. Это звон шпор на его сапогах привлёк внимание некроманта — и не только его.

— Привет, племянница, — на лице Альбрехта появился намёк на улыбку. — Надеюсь, я не опоздал.

— Опоздал, — мрачно буркнула королева, чей трон только что пошатнулся. — Отец уже умер, ты не успел с ним проститься.

Придворные вновь остолбенели и лишь переводили глаза с одной монаршей особы, у которой были права на престол, но не было армии, на другую, у которой прав не было, зато армия стояла лагерем совсем рядом. Тальф с досадой подумал, что если бы среди вельмож затесался ушлый малый с ипподрома и объявил, что принимает ставки, то за победу Жози никто не дал бы и ломаного гроша.

— Жаль. Ну так что, будем договариваться?..

От Жозефины полыхнуло жаром:

— «Договариваться» — значит сообщить, сколько времени мне понадобится на сбор вещей?

— Ну почему же? — громко хохотнул Альбрехт. — Можешь остаться. Дворец большой, места хватит на всех.

— Уходи, — оскалилась принцесса. — Я не собираюсь с тобой договариваться. Тело отца ещё не успело остыть, а ты… Ты!..

Альбрехт явно знал, с кем придётся иметь дело и не собирался сдаваться просто так:

— Послушай, дорогая, я всё понимаю, завещание отца, прямая линия наследования, мой… кхм, проступок в прошлом и так далее. Но ты не думаешь, что трон для девчонки вроде тебя — слишком роскошная игрушка?..

— Возможно, — девушка гордо вздёрнула подбородок. — Но это моя игрушка и я не собираюсь её отдавать тебе просто так.

— О боги, какая же ты упрямая, — великий князь широко улыбнулся. — Ладно, поиграли и хватит. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу позволить тебе стать королевой?

Все в комнате, включая Тальфа, затаили дыхание, следя за перепалкой.

— Это уже не от тебя зависит.

— Да неужели? — Альбрехт скрестил на закованной в кирасу груди могучие ручищи. — Тебя не смущает полк гренадеров в десяти минутах ходу от дворца?