Читаем Постнеклассическое единство мира полностью

Различные линии рассмотрения и исследования различных аспектов единства мира, представленные в отдельных главах, резонируют и отсылают друг к другу, демонстрируя разнообразные операции постнеклассического воспроизводства единого мира и шаги продвижения понимания, где общее узловое решение разворачивается на многообразном материале и разными способами, поддерживая стройность концептуализации саморефлексивным жестом отображения разнообразия картин мира в единой философской модели. В этом смысле локальное и глобальное отзеркаливается на континууме рассмотрения, демонстрируя перформативное соответствие, тогда как попытки акцентировать множественности приводят к перформативному противоречию – не потому, что апеллируют к формальному понятию мира, которое должно подразумевать единство, а потому, что фактически выполняют операцию охвата и, тем самым, объединения описываемых многообразий в единой концепции.

Так что заключение, строго говоря, ничего не заключает и заключить не может – и не только потому, что после Гегеля претензии на завершение философии уже не в моде, или же потому, что карта никогда не может исчерпать территорию. А прежде всего потому, что мир в любом случае изощреннее всех концептуальных моделей. «Мир как целое во всех направлениях и аспектах превосходит „внутренний универсум“ смыслообразования» [543, с. 144][345]. И всё же опыт трансцендирования и опыт взаимодействия с другим демонстрирует возможность преодоления каждый раз определенных границ и пределов. «Мир, превосходящий всякий возможный опыт и тем самым напоминающий человеку о конечности как фундаментальной характеристике человеческого существования, существенным образом обнаруживает себя в опыте общения с Другими. Мир тогда выступает как наш общий мир» [484, с. 5]. Конечно, мир есть и согласие, покой [57] и открытость [559], тайна [541], загадка [2], чудо [543], однако подобные констатации сами по себе никак не помогают мир понять (в той степени, в какой это вообще возможно) или хотя бы концептуализировать. Поэтому, относясь к миру с сообразным благоговением, философия должна всё-таки стремиться его осмыслять.

Дальнейшее развитие предлагаемой концепции видится на путях более детальной и подробной проработки конкретных форм взаимовлияния различных сфер, областей и доминионов культуры, а также более последовательной разработки техник и приемов отслеживания и разворачивания взаимодействий многообразных концепций, дискурсов и текстов в философии.

Достойным завершением, наверное, может стать примечательная цитата из Босенко [71, с. 249], которая построена как кода: «Текст устал, как устает металл. Речь звучит, остывая. Прекрасней всего звучит та струна, говорил великий Пабло Казальс, которая вот-вот должна лопнуть. Речь, течение прекрасного обрывается на полусло

Литература

1. Августин А. Исповедь. М.: Ренессанс, 1991.

2. Аверинцев С. С. Мир как загадка и разгадка // Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Наука, 1977.

3. Азимов А. Совершенный робот // Миры Айзека Азимова. Кн. 1. Рига: Полярис, 1994.

4. Акчурин И. А. Единство естественнонаучного знания. М.: Наука, 19 74.

5. Алексеев И. С. Концепция дополнительности. Историко-методологический анализ. М.: Наука, 1978.

6. Алексеев П. В. Предмет, структур а и функции диалектического материализма. М.: Изд-во МГУ, 1983.

7. Алексеев П. В., Панин А. В. Диалектический материализм. М.: Высшая школа, 1987.

8. Альберт Х. Трактат о критическом разуме. М.: УРСС, 2003.

9. Альтернативная культура. Энциклопедия. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2005.

10. Альтшуллер Г. С. Алгоритм изобретения. М.: Московский рабочий, 1973.

11. Американская социологическая мысль. М.: Изд-во МГУ, 1994.

12. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц; Кучково поле, 2001.

13. Андреев Д. Роза Мира. М.: Прометей, 1991.

14. Анкерсмит Ф. Р. История и тропология: взлет и падение метафоры. М.: Прогресс-Традиция, 2003.

15. Античная философия: Энциклопедический словарь. М.: Прогресс-Традиция, 2008.

16. Антология гендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000.

17. Антология мировой философии. В 4 т. Т. 1. Ч. 1–2. Философия древности и средневековья. М.: Мысль, 1969.

18. Апресян Р. Г. Идеал // [398] Т. 2.

19. Аристотель. Метафизика // [21] Т. 1.

20. Аристотель. Об истолковании // [21, т. 2]

21. Аристотель. Сочинения. В 4 т. М.: Мысль, 1976–1983.

22. Аркадьев М. А. Конфликт ноосферы и жизни // Ноосфера и художественное творчество. М.: Наука, 1991.

23. Арнасон Э. Кольцо мечей. М.: АСТ, 199 5.

24. Арто А. Театр и его двойник. М.: Мартис, 1993.

25. Арутюнова Н. Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская Энциклопедия, 1990.

26. Аршинов В. И. Чем для меня является постнеклассическая наука // Эпистемология и философия науки. 2013. Т. XXXVI. № 2.

27. Аршинов В. И., Свирский Я. И. Сложностный мир и его наблюдатель. Часть 2 // Философия науки и техники. 2016. Т. 21. № 1.

28. Ассман Я. Культурная память. М.: Языки славянской культуры, 2004.

Перейти на страницу:

Все книги серии Фигуры Философии

Эго, или Наделенный собой
Эго, или Наделенный собой

В настоящем издании представлена центральная глава из книги «Вместо себя: подход Августина» Жана-Аюка Мариона, одного из крупнейших современных французских философов. Книга «Вместо себя» с формальной точки зрения представляет собой развернутый комментарий на «Исповедь» – самый, наверное, знаменитый текст христианской традиции о том, каков путь души к Богу и к себе самой. Количество комментариев на «Исповедь» необозримо, однако текст Мариона разительным образом отличается от большинства из них. Книга, которую вы сейчас держите в руках, представляет не просто результат работы блестящего историка философии, комментатора и интерпретатора классических текстов; это еще и подражание Августину, попытка вовлечь читателя в ту же самую работу души, о которой говорится в «Исповеди». Как текст Августина говорит не о Боге, о душе, о философии, но обращен к Богу, к душе и к слушателю, к «истинному философу», то есть к тому, кто «любит Бога», так и текст Мариона – под маской историко-философской интерпретации – обращен к Богу и к читателю как к тому, кто ищет Бога и ищет радикального изменения самого себя. Но что значит «Бог» и что значит «измениться»? Можно ли изменить себя самого?

Жан-Люк Марион

Философия / Учебная и научная литература / Образование и наука
Событие. Философское путешествие по концепту
Событие. Философское путешествие по концепту

Серия «Фигуры Философии» – это библиотека интеллектуальной литературы, где представлены наиболее значимые мыслители XX–XXI веков, оказавшие колоссальное влияние на различные дискурсы современности. Книги серии – способ освоиться и сориентироваться в актуальном интеллектуальном пространстве.Неподражаемый Славой Жижек устраивает читателю захватывающее путешествие по Событию – одному из центральных концептов современной философии. Эта книга Жижека, как и всегда, полна всевозможных культурных отсылок, в том числе к современному кинематографу, пестрит фирменными анекдотами на грани – или за гранью – приличия, погружена в историко-философский конекст и – при всей легкости изложения – глубока и проницательна.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Славой Жижек

Философия / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Совершенное преступление. Заговор искусства
Совершенное преступление. Заговор искусства

«Совершенное преступление» – это возвращение к теме «Симулякров и симуляции» спустя 15 лет, когда предсказанная Бодрийяром гиперреальность воплотилась в жизнь под названием виртуальной реальности, а с разнообразными симулякрами и симуляцией столкнулся буквально каждый. Но что при этом стало с реальностью? Она исчезла. И не просто исчезла, а, как заявляет автор, ее убили. Убийство реальности – это и есть совершенное преступление. Расследованию этого убийства, его причин и следствий, посвящен этот захватывающий философский детектив, ставший самой переводимой книгой Бодрийяра.«Заговор искусства» – сборник статей и интервью, посвященный теме современного искусства, на которое Бодрийяр оказал самое непосредственное влияние. Его радикальными теориями вдохновлялись и кинематографисты, и писатели, и художники. Поэтому его разоблачительный «Заговор искусства» произвел эффект разорвавшейся бомбы среди арт-элиты. Но как Бодрийяр приходит к своим неутешительным выводам относительно современного искусства, становится ясно лишь из контекста более крупной и многоплановой его работы «Совершенное преступление». Данное издание восстанавливает этот контекст.

Жан Бодрийяр

Философия / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука

Похожие книги

Иисус Неизвестный
Иисус Неизвестный

Дмитрий Мережковский вошел в литературу как поэт и переводчик, пробовал себя как критик и драматург, огромную популярность снискали его трилогия «Христос и Антихрист», исследования «Лев Толстой и Достоевский» и «Гоголь и черт» (1906). Но всю жизнь он находился в поисках той окончательной формы, в которую можно было бы облечь собственные философские идеи. Мережковский был убежден, что Евангелие не было правильно прочитано и Иисус не был понят, что за Ветхим и Новым Заветом человечество ждет Третий Завет, Царство Духа. Он искал в мировой и русской истории, творчестве русских писателей подтверждение тому, что это новое Царство грядет, что будущее подает нынешнему свои знаки о будущем Конце и преображении. И если взглянуть на творческий путь писателя, видно, что он весь устремлен к книге «Иисус Неизвестный», должен был ею завершиться, стать той вершиной, к которой он шел долго и упорно.

Дмитрий Сергеевич Мережковский

Философия / Религия, религиозная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
Сочинения
Сочинения

Порфирий — древнегреческий философ, представитель неоплатонизма. Ученик Плотина, издавший его сочинения, автор жизнеописания Плотина.Мы рады представить читателю самый значительный корпус сочинений Порфирия на русском языке. Выбор публикуемых здесь произведений обусловливался не в последнюю очередь мерой малодоступности их для русского читателя; поэтому в том не вошли, например, многократно издававшиеся: Жизнь Пифагора, Жизнь Плотина и О пещере нимф. Для самостоятельного издания мы оставили также логические трактаты Порфирия, требующие отдельного, весьма пространного комментария, неуместного в этом посвященном этико-теологическим и психологическим проблемам томе. В основу нашей книги положено французское издание Э. Лассэ (Париж, 1982).В Приложении даю две статьи больших немецких ученых (в переводе В. М. Линейкина), которые помогут читателю сориентироваться в круге освещаемых Порфирием вопросов.

Порфирий

Философия