Посторонним вход воспрещён

– Ну, раз все готовы, тогда вперёд! – преувеличенно бодро скомандовал Ромка. – Юлий Алексеич, пустите за руль, а вы меня потом смените…

– Шагайте, юноша! – сварливо отозвался с водительского сиденья старик. – Я начал водить, когда ваших родителей ещё на свете не было. Справлюсь как-нибудь!

– Лучше прямо сейчас признайся, что пошутил. Я человек не обидчивый, пойму. Пива вот поставишь, и пойму…

Колян Миркин вышагивал рядом долговязой журавлиный походкой. Это же надо, какие ноги у человека – не ноги, а ходули, подумал я. С такими бы барьерным бегом заниматься. Увы, Колян, как и подавляющее большинство знакомых мне сисадминов (как, впрочем, и экспертов-криминалистов) – ни с какой стороны не спортсмен. А что бухтит, обвиняя меня в тупом розыгрыше – так это от нервов. На самом деле, он сам до чёртиков хочет поверить в то, что я прав. Ну, ещё бы: вот так, ни с того ни с сего, выяснить, что всё, о чём читал в книжках про попаданцев или смотрел в дрянном и не очень кино – самая что ни на есть реальность. Правда, у меня и самого нет пока в этом стопроцентной уверенности. То есть, уверенность-то есть – с доказательствами не очень. Согласитесь: любой, знакомый с понятием «бритва Оккама» сто раз предположит, что стажёр Онуфриев стал жертвой изощрённой мистификации, розыгрыша, затеянного с неясными, возможно, криминальными целями – чем хоть на секунду допустит, что всё это происходит на самом деле. Гости из прошлого, межвременные «червоточины» в стенах домов… а всех доказательств – шиш да кумыш, как говорил мой сосед по лестничной клетке знакомый, Пал Палыч Бибиков, тоже, кстати, следователь. Ну не считать же за серьёзные доказательства полчаса не самой качественной аудиозаписи (сделанной без соответствующей санкции) да десяток кадров, отснятых полупомешанной старухой с нелёгким советским прошлым?

– Ну ладно, пошутил, и хватит… – снова завёл шарманку Колян. – Вон, на углу забегаловка, там, между прочим, отличное пиво, нефильтрованное. Возьмём по литру, рыбки солёненькой, орешков, посидим. Расскажешь, как тебе это в голову пришло…

А сам нервно тискает в кармане куртки «Макарыча». Из-за него он специально скатался к себе домой – экспертам и сисадминам личное оружие не положено, это вам не оперативники. Я спорить не стал – время у нас было, всё равно я собирался появиться на месте в самый последний момент, чтобы застать компанию за открытием «червоточины». Произойти это должно на улице Казакова, у того самого «нехорошего дома», во-он тем углом.

– Кажется, дождь собирается… – Колян оставил травмат в покое, зябко повёл плечами и поднял воротник куртки. – Холодный, будто и не лето вовсе…

Я не слушал его, считая шаги до угла.

…пятнадцать… десять… семь…

Вот. Сейчас выяснится, кто я на самом деле – лошара, повёдшийся на тупую разводку, или сыщик, раскрывший загадку века. Но как на улице-то пусто – неужто, дождик всех разогнал по домам?

…пять… три…

Всё. Пришли.

Дядя Юля не справился. То ли автомобилестроение слишком уж шагнуло вперёд со времён сталинских пятилеток и ленд-лизовского изобилия, то ли злосчастная двойка выработала последние капли моторесурса – но встала она сразу и, похоже, навсегда. Встала, прощально стрельнув из ржавой выхлопной трубы облачком сизого дыма – предсмертная механическая агония, исключающая любые попытки реанимации. Дядя Юля по инерции ещё с минуту терзал то стартер, то трансмиссию, пока Ромка не открыл дверь и не сменил его на водительском сидении.

Старикан был так обескуражен, что даже не стал протестовать. Но пользы от перемены мест вышло не больше, чем в крыловской басне – «двойка» упрямо не желала заводиться. Евсеин нетерпеливо приплясывал вокруг машины, Олежик с Шуриком с двух сторон, в открытые окна салона, наперебой давали советы. Причём у Шурика, захватившего стратегическую позицию возле водительской двери и с успехом отразившего попытки дяди Юли его оттеснить, имелось преимущество – на правом сидении были по самую крышу набиты картонные коробки, в которых вязли Олежиковы вопли. Алиса же, удержавшись от соблазна присоединится к хору знатоков (автолюбительница, как-никак, третий год за рулём!) медленно стервенела – и наконец, не выдержала:

– Да прекратите уже это кукареканье! Мужчины вы, или нет? Закатите на руках, всего-то два десятка шагов осталось!