Посторожи моё дно (сборник)

Она обнаружила себя на ледяном ветру. Кругом суетились предпраздничные люди, а до Нового года оставалось три часа. Вот-вот придёт Кошмаров и принесёт ей счастье.

Манюня неловко попыталась взять себя в руки. Не вышло, но в правой руке она увидела свой серебристый кошелёк, в котором… Он был абсолютно и безоговорочно пуст.

Её заштормило всерьёз. Деньги, все её деньги остались в магазине, вместе с неоплаченным набором шикарных покупок. Манюня ринулась назад, но из дверей плотно валила неумолимая толпа, и переждать её было невозможно. Манюня, эти субтильные метр пятьдесят восемь если босиком, попыталась ввинтиться в магазин, чтобы потребовать свои деньги. Не получилось. Хотя бы деньги! Ведь на две недели – вплоть до Рождества и даже до Старого Нового года – у неё не было больше ни копейки в самом прямом смысле этого слова. Вот уж где проблема копейки вставала в полный рост! Думать о том, что встречать Кошмарова придётся пустыми тарелками и синим носом, вообще страшно. Кто ж принимает предложение руки и сердца в таком виде?

Вдруг ей показалось, что в течении толпы возникла небольшая прореха, и она опрометью рванула вперёд. В следующую секунду, потеряв равновесие, она, переломав шестидюймовые каблуки, полетела на скользкий магазинный пол, прямо под сапоги покупателей, жутко спешащих к своим родным и близким.

2. Счастье

…Когда Манюня открыла глаза, на потолке уже погасли круглые хирургические лампы, а два санитара перекладывали её, всю забинтованную и загипсованную, на холодную эмалированную каталку.

– С Новым годом! – сказал один из них, и Манюне показалось, что он усмехнулся. – С новым гипсом!

– Хоть без смещений обошлось, – заметил второй санитар, – и то подарок, считай. Но семь переломов. Правда, семь – счастливое число.

– Где я? – хотела спросить Манюня, но поняла, что в ответ узнает что-то настолько неприятное, что лучше пока помолчать.

Санитары по-своему истолковали её молчаливость:

– Наркоз отходит, – сказал первый. – В какую палату её?

– Да пока сказали – в реанимацию, а там посмотрят. Как её фамилия-то?

– Да смешная какая-то, – хмыкнул первый. – Кошмарова!

Манюня чуть не подскочила на каталке:

– Как это Кошмарова?

– Очень просто. Ты сама так сказала, когда тебя к операции готовили. Правда, ты бредила, но вполне, даже ничего себе бредила, эротично… – усмехнулся первый.

– Да будет тебе! – прикрикнул на коллегу второй. – У неё документов не было. По фамилии нашли твоего мужа, – пояснил он пациентке. – Он скоро приедет.

– Мужа? – прошептала Манюня, страстно желавшая этого весь минувший год, когда подруга познакомила её с Кошмаровым на своём дне рожденья. Тогда, год назад, Манюне показалось, что комната озарилась всеми лучами всех светил, и стало так хорошо, так хорошо.

– Мужа-то хочешь? Или пусть позвонят, чтобы пока не приезжал? Ну, знаешь, бывает, не все любят, когда на них смотрят… в гипсе.

– А у меня много… гипса?

– Центнер. Плюс штыря всякие в костях, но титановые, модные.

– Как же тебя угораздило! – проворчал второй санитар, громыхая каталкой в сторону лифта, доставляющего в реанимацию.

Манюню привезли, к чему-то подключили, оставив на металлической каталке. Санитары и прочий персонал отправились отмечать праздник, прерванный экстренным вызовом и срочной, очень сложной операцией на прекрасных Манюниных конечностях.

В ординаторской наконец захлопали пробки, заурчало в бокалах, медицинский народ уже потирал свежеперемытые сто раз руки. Стук в дверь.

Каково оно – слышать стук в дверь, когда уже разлили по бокалам, да особенно если с задержкой ввиду трудного случая! Персонал застонал.

Вошёл лощёный мужик с букетиком гвоздик. Огляделся:

– А где Мария?

– В реанимации! Где ж тебя носило? Почему позволил ей шастать ночью по магазинам, на каблуках, без денег? Она у тебя что – ненормальная?

– Да она… понимаете, не у меня. Я сегодня хотел с ней серьёзно поговорить. Женюсь я. Через неделю. Моя Лида – её подруга, но моложе. Она же нас и познакомила, а Мария всё неправильно поняла. Она мечтательница.

– Ах ты зараза! – подскочила к Кошмарову старшая медсестра, проработавшая в скоропомощной клинике тридцать лет. – Ты ей на Новый год заготовил сообщение про свадебку с молодой подругой? Вот козёл!

И тыркнула его в бок. Кошмаров понял, что его не понимают. Положил гвоздики на праздничный стол и вышел в коридор, с неприязнью думая о реанимации, которая неизвестно где, да и не пускают туда, видимо, да и ночь на дворе вообще-то новогодняя, а дома ждёт Лида, которой он обещал праздничный подарок – развязаться с этой глупенькой малявкой.

Навстречу шёл врач. Кошмаров двинул было к нему с вопросом про реанимацию, но вовремя вспомнил, как встретили его в ординаторской, сбавил скорость и постарался завыглядеть обеспокоенным.

– Она будет ходить с палочкой примерно полгода, а потом посмотрим, – сказал хирург, всё ещё считая Кошмарова мужем Манюни.

– Хорошо, я куплю, – рассеянно сказал тот. – Сколько стоит?