Постовой

– Ну, тогда, студент с браконьером, можете идти по своим делам, главное, подальше отсюда. Или на той лавочке посидеть можете, а мы тут товарищу вашему пару вопросов зададим…

– За что судим?

– А откуда вы узнали?

– На вопрос отвечай!

– Восемьдесят девятая, часть первая, в магазин залез в деревне у бабки, выпивки не хватило. Но меня уже выпустили, я год в тюрьме, в хозобслуге, пробыл.

– Понятно. Иди, посиди на лавочке с друзьями, если ты не в розыске, махну рукой, удостоверение свое заберешь.

Когда притихшие дебоширы ретировались из нашего района, по нашей настоятельной просьбе перейдя пограничную улицу имени Народной власти, Дима спросил:

– А откуда ты узнал, что он судимый?

– У него в паспорте скрепки ржавые, а у несудимых – из нержавейки ставят.

Дима обиделся:

– Я у тебя серьезно спрашиваю….

– Дим, тебе на сборах рассказывали, ты должен помнить. У нас если ты осужден на срок свыше шести месяцев, то тебя из квартиры выписывают. И если ты видишь, что человек был прописан в любом районе, а выписали его в паспортном столе района имени Первого чекиста, то значит, что его выписывала паспортистка из СИЗО номер один.

– Я такого не помню, наверное, в наряде был.

– И второе, важное, что я прочитал, – надо фотографию на просвет смотреть. На обороте фотографии в паспортном столе твою фамилию пишут. Если фамилии на обороте фотографии и в паспорте не совпадают, то что-то не в порядке. Может, человек свою фотографию в чужой паспорт вклеил.

– О как! – Дима впечатлился и дуться на меня перестал.

– Дима, блин, давай решать, что с маньяком делать будем?

– Каким маньяком?

– Дима, не тупи. Маньяк, который под окнами аудитории затвор передергивает. Через две недели все студентки на каникулы разъедутся, и как мы его ловить будем? Даже если ты в аудитории заголишься, боюсь, маньяк на тебя не клюнет, ему студентки молоденькие нужны. Ты пока сегодня Лену «ужинал», командир приезжал, и уже не намекал, а прямо сказал, что если выполнение его поручения мы на осень отложим, он нам «бубенчики» оторвет.

– Паш, вот умеешь ты настроение испортить, нет в тебе присущей мне деликатности.

– Ладно, не бубни, пошли в кусты.

Инженерная разведка местности показала, что если в зарослях кустарника у учебного корпуса техникума кооперативной торговли одна тушка маньяка способна схорониться, то разместиться там силам правопорядка не удастся, нас было видно.

– Что будем делать? – Мой напарник, морщась, оглядывал окрестности, тщетно присматривая место для засады. – За углом спрячемся?

Я представил долговязого Диму, на протяжении пары часов в полусогнутой позе осторожно выглядывающего из-за угла на глазах у двух общежитий и одной жилой девятиэтажки… Даже не смешно. Если мы там «спрячемся», об этом будут знать даже в соседнем районе. Я оглядел ареал охоты на маньяка.

– Дима, у тебя кусок брезента есть?

– Нет.

– И у меня нет, но надо найти какую-нибудь тряпку.

Девять вечера, солнце скрылось за подступившими с запада низкими тучами. Вечерние сумерки опустились на город, время самое маньяковое. Я сижу на лавочке в соседнем дворе, внимательно вслушиваюсь в периодические щелчки в микрофоне рации. Вчера мы нашли хозяина белого «Москвича-408», припаркованного на обочине, в двадцати метрах от окон лекционного зала техникума, где как раз шла вечерняя консультация перед экзаменом. Сквозь заросли молодых кленов, уже покрытых нежными листочками, были видны освещенные теплым электрическим светом «французские», от пола до потолка, окна, ряды парт атриума, заполненные почти сотней девчонок, чьи стройные ноги притягивали взгляды. К счастью, я эту картину сейчас не вижу. Ее наблюдает другой счастливчик – мой напарник, в настоящее время скорчившийся на заднем сиденье белого «москвича», скромно стоящего напротив места грядущих событий. Владельцу автомобиля мы наплели леденящую душу историю о злодеях, которые сегодня вечером планируют лишить его железного скакуна дефицитных покрышек и зеркал. Поэтому Дима лежит, заботливо прикрытый сверху спущенным надувным матрасом (другой, подходящей по размеру тряпки у него дома не нашлось), и в небольшую щель приоткрытой задней двери наблюдает за кустами, периодически матеря меня, хитрожопого, так как за последние полчаса у молодого милиционера затекло все, начиная со скрюченных ног и заканчивая выгнутой шеей.

Через час ожидания в эфире раздались четыре щелчка тангентой, и я немедля выдвинулся на позицию. Когда я осторожно выглянул из-за угла учебного корпуса, то услышал, как негромко скрипнули петли дверцы белого автомобиля, и оттуда на четвереньках, как краб, стала выбираться темная фигура Димы Ломова. Дождавшись, когда Дима приблизится к кустам, я вдоль стены корпуса тоже двинулся вперед. Через несколько шагов стала видна затемненная сутулая фигура, копошащаяся впереди, среди упругих веток клена.

– Что тут у нас происходит? – громко задал я вполне уместный вопрос.