Постовой

Мужской голос растерянно ойкнул, и фигура неизвестного стала шумно продираться через кусты, уподобляясь бешеному кабану, сметающему все на своем пути. Я сделал еще пару шагов и заглянул в окно. Добрая девушка, на которую «передергивал» маньяк, еще не поняла, что сеанс секс-терапии для полового страдальца был досрочно закончен. Моему нескромному взгляду открылись юные половые губы, выглядывающие сквозь тонкую ткань узких трусиков. Все это обрамлялось шикарной оправой их двух стройных ножек, обутых в синие босоножки на каблучке. Я легонько постучал пальцем по стеклу, и когда два распахнутых в изумлении огромных глаза добровольной секс-модели уставились на меня, сделал несколько восторженных хлопков ладонями. Тут стриптиз и закончился, ножки исчезли за партой, рыжеволосая девица с хвостиком, извернувшись стройным станом, уставилась на преподавателя, полностью игнорируя меня. Пришлось возвращаться к суровым будням. Дима стоял на дороге, вызывая автопатруль и придерживая за плечо понурого мужика в коричневом плаще. Я хотел взять познавательное интервью у эксгибициониста, когда какая-то неправильность, замеченная боковым зрением, заставила меня резко обернуться. С переходного моста, идущего над рельсовым хозяйством железной дороги в сторону улицы Заводской, вниз полетел какой-то куль, а на переходе, еле заметное в густой тени от решетки ограждения, стало перемещаться какое-то темное пятно, как будто там, вдалеке, двигался человек.

– Дима, «скорую» вызывай под переходной! – заорал я уже на бегу: – На рельсы человека сбросили.

К месту падения тела мы прибыли одновременно: я, с хрипом хватающий воздух и держащий в одной руке рацию, а в другой – спадающую на бегу фуражку и, бессильно визжащая пневматикой тормозов электричка. Увидев дорожку темных пятен, уходящую вслед за все еще двигающимся по инерции головным вагоном состава, и маленькую коричневую женскую туфельку, валяющуюся среди щебня насыпи, я остановился, а потом побежал на переходной мост. На последнем издыхании я перебежал на пустынную в это время улицу Заводскую, но никого и ничего не увидел. Когда я вернулся, среди железнодорожных путей уже стояли машины «скорой» и линейного отдела. Подойдя к капитану в форме, пишущему протокол осмотра, я доложил, что когда тело падало на пути, на мосту еще кто-то находился. Дознаватель внимательно посмотрел на меня, затем сказал, что укажет это в рапорте. По его глазам я понял, что никто ничего указывать не будет, что информация о неизвестном на мосту не нужна никому, когда есть типичная картина самоубийства на фоне расстроенных чувств или неразделенной любви. Димы на месте, естественно, уже не было. Наверное, уже прибыл автопатруль, и мой напарник поехал в отдел, оформлять задержанного маньяка. Мне оставалось нести службу еще больше часа. Тучи с запада заполонили все небо, деревья скрипели под порывами усилившегося ветра, электрические провода раскачивались, бросая на землю зловещие тени. Мне отчего-то стало очень неуютно на улице в одиночку. Казалось, что бесплотное черное пятно, замеченное мной на мосту, сейчас затаилось где-то в темноте, наблюдая за мной холодными, рыбьими глазами, решая, не рациональней ли отправить меня куда-нибудь, откуда нет возврата. Погруженный в мрачные мысли я шагнул за угол…

– Слушай, пожалуйста, никому обо мне не рассказывай, – отчаянный шепот в темноте заставил меня с матом отпрыгнуть в сторону.

Прижавшись к двери подвала, стояла высокая стройная девушка, кутающаяся в какой-то пиджак или как у женщин это называется, жакет, наверное. Из-под подола широкой длинной юбки выглядывали аккуратные ступни, обутые в синие босоножки.

– Что?

– Не говори никому обо мне, я в первый раз так сделала, я не такая, – рыжеволосая девушка стала всхлипывать. – Я с девчонками поспорила, сдуру…

– Тебя как зовут?

– Настя, Настя Шевцова.

– Настя, блин, я не собирался никому о тебе говорить, только больше не спорь на такое. А теперь иди домой, ты же вся дрожишь. А если заболеешь?

Настя обрадованно кивнула и побежала ко входу в общежитие. Взявшись за дверную ручку, она обернулась ко мне и еле слышно сказала:

– Должна буду.

Когда следующим вечером мы с напарником ввалились в фойе общежития, чтобы посидеть минут пятнадцать у телевизора, прежде чем двинуться на новый круг привычного маршрута, первое, что бросилось мне в глаза, был портрет молоденькой девушки, наивно смотревшей с большой фотографии с черным шелковым уголком снизу. Волкова Ангелина Сергеевна покинула этот злой мир в неполные семнадцать лет. Очевидно, что эта фотография была взята из личного дела, больно испуганно смотрела фотографируемая. Кто-то неслышно встал рядом. Я боковым зрением разглядел рыжую челку.

– Ты ее знала?

– Да, из нашей группы девочка. Сирота, только бабушка была у нее.

– Что у нее на шее под горлом?

– Это фигурка ангела, она ее всегда носила. Говорила, что это ее тезка и ангел-хранитель…

– ???

– Ну, Ангелина же это ангел!

– Ну да, понятно.