Постовой

Галя была относительно порядочной девушкой, и не курила. Просто ей очень нравились плохие мальчики. К сожалению, это массовое явление среди прекрасного пола. Но я отвлекся на лирику, а надо искать Сапога.

Если от девушки не пахнет табаком, то либо «Прима» в количестве нескольких пачек сушится под матрасом, либо под кроватью кто-то есть, кто недавно курил эту гадость.

Я достал из кармана черный пистолет (к сожалению, только стартовый, но надеюсь, что присутствующие дамы разницы не уловят) и, направив имитацию ствола на кровать, скомандовал:

– Ты, под кроватью, руки наружу высунул, не то стреляю!

Галя испуганно взвизгнула:

– Коля, у него пистолет!

Клавдия Ивановна просто ахнула от двери.

Из-под кровати раздался испуганный, но очень знакомый голос:

– Не стреляй, не стреляй…

– Руки наружу, я сказал!

Из-под свесившейся до пола простыни показались две тощие кисти.

– Вместе руки сведи и сильней высуни, ну…

Руки сомкнулись, и сверху их обхватила петля тонкого брезентового ремня, запасного, который я вынужден был на свои кровные купить в Военторге, так как средств фиксации советских граждан нам не выдавали, а каждый раз вытаскивать из петель брюк свой ремень совсем не комильфо. С силой затянув петлю, я потянул свой улов наружу:

– Вылезай, только медленно!

Из-под кровати, опираясь на колени и локти, полез покрытый пылью Сапог. Поставив парня перед собой, я не смог удержаться, чтобы «неспортивно» не унизить его.

– Какой-то он у тебя, Галя, чмошный, не находишь? – Я взглянул на потрясенную девушку и плотоядно облизнул губы: – Я его сейчас в тюрьму оформлю, а потом к тебе зайду, насчет паспорта поговорим, не успеешь даже заскучать.

Этого Сапог не выдержал. Завопив: «Сука!», он сунул связанные руки под подушку и обернулся ко мне с какой-то немаленькой железякой в руках. Но воткнуть свой дрын в мое пузико Сапог не успел, я ждал чего-то подобного и дернул «поводок» ремня в сторону. Сапог сбился с траектории, и его оружие скользнуло мимо меня, а железная пряжка и жесткий брезент, впившиеся в кожу запястий, заставили его болезненно взвыть и забыть о нападении. Я шагнул к нему сбоку вплотную, и, не придумав ничего другого, захлестнул концом ремня шею парня и потянул. Сапог, чуть не ткнувшись лицом в опасно блестящее острие, испуганно замер. Я развернул его, закрывшись от бросившейся на помощь любовнику девушки, и гаркнул:

– Сядь на место, сучка…

Все замерли. Вахтерша у дверей бессмысленно хлопала глазами, как большой филин. Галя замерла на полушаге, боясь навредить любимому. Гражданин Сапожников, задыхаясь от затянутого на шее ремня, не отрывал взгляда от замершего в паре сантиметров от его глаз лезвия.

Я взялся за самый кончик оружия двумя пальцами и скомандовал:

– Отпусти.

Тяжелая штука. Чуть не уронив массивную железку на босые ступни Сапога, я положил ее на стол. Варварски обточенный со всех сторон, плоский напильник, которому «ломастер» не смог придать остроту по лезвиям, тем не менее представлял собой опасное колющее оружие за счет большой массы и хорошо сформированных упоров крестовины перед надежно закрепленной деревянной рукояткой.

– Сам точил?

– Нашел, – буркнул Сапог.

– Да мне по фигу, все равно тебе конец пришел.

Находясь во враждебном окружении, думать об официальном изъятии этого «гладиуса» не приходилось, поэтому я, держа одной рукой Сапога на поводке, второй закатал оружие в газетку и сунул получившийся сверток во внутренний карман легкой куртки будущего сидельца.

– Галя, я тебе зла не желаю, девка ты очень красивая. Потом, когда познакомимся с тобой поближе, поймешь, что я лучше, чем это недоразумение, – я дернул свою «собачку» за поводок: – По своим нарушениям ты с Клавдией Ивановной решай, она женщина добрая, наверное, тебя простит, а мы пошли. А, да, кстати, Галя, обуй друга Колю.

– Не буду я ничего делать! – девушка почему-то продолжала на меня злиться.

– Повторюсь, мне по фигу. Если не обуешь своего бывшего, значит, он пойдет до отдела босиком, сейчас тепло, не помрет. Хотя я тебя не понимаю. Как только менты Колю повязали, он тебе сразу стал не нужен? Какая-то ты, Галя, непостоянная, а, наверное, говорила, что любишь его?

Галя, обозвав меня гадом, бросилась натягивать на ноги Сапога дырявые носки и стоптанные туфли.

– Ну что, все? Тогда мы пошли.

На первом этаже Клавдия Ивановна протянула мне телефон с таким видом, что я понял – больше совместных операций с этой достойной женщиной у меня не будет. Так как Сапог почему-то отказался пройтись со мной по ночным улицам, пришлось почти час ждать машину, мучаясь от тягостного молчания присутствующих и одним глазом следя, чтобы Сапожников не ослабил петлю ремня на руках.

Через час, войдя в отдел милиции, задержанный осмелел и вполголоса зашептал:

– Ну и че ты добился? Меня утром отпустят, а я пацанов попрошу, чтобы мне морду разбили – и в прокуратуру, расскажу, как ты меня бил. И Галька подтвердит, и еще девчонок найдем. И пи**ец тебе, сука ментовская.

– Привет, понятые есть? – я, не отпуская натяжения ремня, поздоровался с помощником.

– Откуда? Видишь, дежурка пустая.