Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!

Как и ожидал Варфоломей, разговор проходит тяжело, вяло. Упускать власть из рук патриарх Московский и всея Руси не хочет, особенно после создания Святейшего синода. В высшую духовную инстанцию входят семнадцать иерархов Православной церкви, а также семь советников из числа старообрядцев, мусульман и одного представителя буддизма.

Проект создания Синода предусматривает участие в духовных делах всех основных конфессий Российского государства. Духовные лица, не принадлежащие к православию, обладают меньшей властью, чем иерархи, но иноверцы понимают: это шаг навстречу российскому народу – русским, татарам, калмыкам, чуди и многим другим.

От слов царь быстро перешел к действиям, дав возможность неправославному меньшинству высказать свои претензии напрямую высшей инстанции – Синоду. Обиды на религиозной почве должны решатся только тут, а ни в коем случае не на поле брани. Зачем лить кровь, если можно решить мучающий тебя вопрос, стоит только обратиться к духовному представителю при Синоде…

Не все обещает быть безоблачным, но положительные сдвиги видны. «Лед тронулся, господа!»

– Хм, с первым предложением согласен, начать обучать семинаристов азам богоугодного травничества и лекарского дела полезно для народа и Церкви. Но скажи, епископ, для чего ты о крещении пишешь? Возомнил себя вторым Никоном?! Хочешь новые порядки ввести?! – со злобой посмотрел патриарх на молодого выскочку, получившего столь высокий сан не без его помощи.

– Что вы, ваше святейшество, как можно? Я свел воедино пожелания государя и сведения, собранные с февраля месяца в окрестностях губернии у искусных повивальных бабок. Ученики лекарской школы вместе с сановниками великоросскими отбирают добрые приемы этих бабок для издания в книге, – спокойно отвечает епископ, не глядя на хмурого патриарха. – Так вот все они отмечают, что много младенцев умирает от хвори в течение недели после крещения в холодной воде. Поэтому я и внес этот пункт.

– Не думает он о том, к чему приведут эти замашки, ой не думает. Молод, горяч, мечтает мир перевернуть. Да только в дальних землях продолжат крестить младенцев в проточной воде. Церковь с этим борется с пятнадцатого века от Рождества Христова и до сих пор не может довести начатое до конца. Необходимо новых священнослужителей обучать по-новому, тогда толк будет, – с некоторой тоской сказал Иерофан.

– Вот видите, ваше высокопреосвященство, получилось же! Может, и другие неблагонадежные пункты исправить можем, чтобы и нам отрадно, и царь в радости остался? – с некоторой надеждой спросил Варфоломей патриарха.

Иерофан смирился с тем, что придется принять часть нововведений. Стоит ли нагнетать обстановку, когда тебе в руки дали такую власть, когда над тобой один государь, а остальные – всего лишь помощники и слуги? Думаю, нет, патриарху хочется быть первым, самоличным господином положения. Но эти надежды только пустые мечты. Последний Архиерейский собор продемонстрировал мнимость независимости Церкви, и попытки исправить положение ухудшат отношения с властью, но делу не помогут. Не даст царь свершиться этому, зарубит попытки, а строптивого патриарха сошлет в дальний монастырь, на Соловки – всяко пользы больше будет: глядишь, за время пребывания десяток-другой пушек отольет в славных монастырских мастерских.

Главным условием назначения Иерофана на высокий пост была лояльность к реформам и начинаниям государя. Со стороны начинания эти кажутся возвращением к старорусским традициям, которые порушил Петр Великий, благодаря беспардонной шайке иноземных отбросов; правда, среди них, как выяснилось позже, оказалась пара бриллиантов…

– Давай, епископ, дальше рассказывай о задумках еретических…

– Как можно, ваше высокопреосвященство?! Все для блага народа русского, для единения его с малыми народами, сам государь мне об этом говорил! – негодующе нахмурился Варфоломей, глядя на задумчивого патриарха.

– А ты не подумал, что царские начинания к плачевным результатам приведут? Появятся новые раскольники богомерзкие, мытарства начнутся, люд побежит с землицы…

– Кхм! Не будет такого, не глуп русский народ, видит все и чувствует. Если царь-батюшка добро делать будет, пускай и наказывая за глупость несусветную и незнание черное, причина бунта может быть другая.

– Это какая причина? – поинтересовался патриарх.

– Если иерархи воспротивятся и палки в колеса ставить начнут. Только тогда проблемы с народом начнутся.

– Умен царь, хотя и молод, понимает, что к чему.

– Умен, ваше высокопреосвященство, – хищно улыбнулся Варфоломей.

Маска почтения слетела с лица епископа. Сидящий напротив патриарх напрягся, приготовившись к худшему.

– Радетель наш милостивый просил предупредить от глупостей всех, кто решит, что сможет в сторонке спрятаться. Такого не будет, впрочем, вы уже поняли. Яворского нет больше, в застенках сидит, так и с остальными ослушниками будет. Благо раскольники угомонились, на места старые возвращаются, новшествам не противятся, так что сил у государя на розыск строптивцев найдется изрядно. Особенно на сторонников Яворского.